Эту статью вы будете читать тогда, когда почти все итоги 2017 г. уже будут подведены, а прогнозы на 2018‑й сделаны. Некоторые, возможно, сбудутся. Или случится что‑нибудь, о чём никто и не думал. Например, Amazon купит Barnes & Noble, а на сдачу ещё и «ЛитРес». Прогнозы — дело неблагодарное. Очевидно, что стоит присмотреться к тому, что уже происходит и ведёт к неизбежным переменам, которые коснутся всех (или во всяком случае очень многих) в книжной индустрии, даже тех, кто пока не замечает, что кроты истории уже перекопали весь сад.

Если в предыдущих двух статьях речь шла о том, к чему стремиться, то в этой стоит задача понять, что университетское издательство может сделать уже сейчас. Сразу оговорюсь, что я пришёл из традиционного книгоиздания и поэтому могу не до конца понимать все нюансы выпуска научных книг, однако мне удалось пообщаться со многими руководителями вузовских издательств, чтобы включиться в ситуацию. Попробуем разобраться, как могут использоваться новые технологии и модели продажи, на примере одного из издательств при техническом вузе, выпускающего более 120 книг в год, с собственной цифровой типографией и даже с магазином.

Новый книжный сезон — хороший повод оглянуться на пройденный путь. Тем более что 2016 год, кажется, стал действительно важным для мировой книжной индустрии.

Перед тем как продолжить разговор о вузовских издательствах, необходимо рассмотреть ещё одного крупного игрока на рынке учебной литературы, а именно библиотеки, которые являются основным покупателем продукции научных издательств и обеспечивают студентам, исследователям и преподавателям доступ к контенту. От того, какими они станут в ближайшем будущем, во многом зависит и судьба издательств.

Если в мировом университетском книгоиздании кризис, то в российском – коллапс. Тем не менее, выход есть всегда.

В продолжение темы цифровых бизнес-моделей разберём их использование на примере конкретных издательств. Так как между традиционным книгоизданием и университетским существуют серьёзные различия, есть смысл проанализировать опыт и того и другого сегментов. В этой статье обратимся к практике небольшого детского издательства, выпускающего около 40 книг в год для детей в возрасте от трёх до 15 лет средним тиражом 5 тыс. экземпляров. При этом изюминка издательства – уклон в скандинавскую литературу, но в портфеле присутствуют и русскоязычные авторы.

В предыдущей статье мы рассмотрели примеры новых цифровых моделей на издательском рынке. Теперь оценим, как они могут быть использованы в практике работы издательства. Для чего мы это делаем? Имеет смысл выявить модели, которые в случае их успешной реализации позволят избежать критической зависимости от суперпосредника. Напомню, что суперпосредником мы называем такую компанию или группу компаний, которая не просто обладает огромной частью рынка (например, Random House занимает существенную долю издательского рынка, но при этом доступ к читателю осуществляет через продавцов, в первую очередь B&N и Amazon.com), но и опирается на большое число авторов и читателей. Такой глобальный интегратор в состоянии диктовать условия всем, кроме тех исключительных игроков, которые смогли создать своё поле, где они могут работать независимо.

Согласно мнению бывшего солиста знаменитой группы Army of Lovers, а теперь шведского философа Александра Барда, история человечества с точки зрения распространения информации может быть представлена в виде следующей модели:

На страницах «УК» мы уже беседовали с Борисом КУПРИЯНОВЫМ в качестве соучредителя магазина «Фаланстер», основателя Альянса независимых издателей и книгораспространителей, замдиректора Московского городского библиотечного центра. Само собой, разговор всегда касался книг, чтения, книжной культуры.

2016 год начался с разговоров о том, что с электронными книгами что-то не так: и модель подписки не работает, и в розницу продажи падают, а «бумага», напротив, растёт. Крупные и авторитетные издания, например New York Times, начали публиковать статьи о том, как это замечательно, что книги не сдаются, в отличие от музыки держат оборону традиционных ценностей. Ну, вы понимаете? Знакомый с детства запах бумаги, приятная на ощупь текстура материалов, радующий ухо шорох страниц, да и вообще – мы же люди, а не роботы…