Книжная отрасль России да и всего мира находится в непростой ситуации. Пандемия, спад на мировых рынках, снижение покупательной способности, повсеместный уход в онлайн: кризис-2020 неизбежно приведёт к слому старых бизнес-моделей, пересмотру издательской политики, взаимодействия с авторами, сотрудниками, бизнес-партнёрами.

Очевидно, что в условиях электронной трансформации меняется запрос читателя и растёт уровень цифрового потребления.

По оценкам экспертов, взрослый британец ежедневно тратит на медиа и средства коммуникации 8 ч 40 мин, на сон — 8 ч 20 мин. За счёт одновременного использования нескольких экранов реальная ежедневная продолжительность цифрового контакта составляет почти 11 ч, у молодёжи — 14. Если говорить о России, то постоянно находятся в Сети и почти не способны к потреблению традиционных текстов уже 40% детей в возрасте до 10 лет и 68% подростков.

Каким будет постCOVIDный мир, как минимизировать риски и не оказаться в условиях ещё более опасной эпидемии — цифровой зависимости? Как эффективно управлять командами в условиях кризиса? Есть ли точки роста и возможности для развития? Как минимизировать последствия пандемии для жизни и бизнеса?

Обсудить эти и другие вопросы «УК» пригласил известного врача-психотерапевта, телеведущего, автора популярных книг по психологии Андрея КУРПАТОВА.

ОБ «УДАЛЁНКЕ» И ВОЗВРАЩЕНИИ СОТРУДНИКОВ В ОФЛАЙН

— Андрей Владимирович, практика показала, что у большинства коллег не было опыта дистанционной работы. Семьи, дети также находились в изоляции, поэтому бытовые условия оказывались минимальными для эффективной адаптации. Как следствие, рабочий день растягивался, задерживались сроки сдачи проектов, их качество было ниже, но при этом сотрудники полагали, что работают круглосуточно. В ряде регионов и компаний люди трудятся удалённо до сих пор. Какими могут быть рекомендации по оптимизации рабочего времени и интенсивности труда в таких условиях? Как сохранить эффективность и объём работы в условиях самоизоляции?

— Действительно, удалённая работа застала многих из нас врасплох: оказалось, что мы к ней категорически не готовы. Мы впали в заблуждение, что, если дома нам комфортно и приятно находиться, то и работать должно быть легко. Но здесь комфорт сыграл против нас. Кто-то слишком расслабился и не заметил снижения продуктивности. Кто-то, напротив, довёл себя до состояния невроза, пытаясь сделать каждую минуту эффективной, что, конечно, тоже не есть хорошо — и не только для психологического состояния, но и для качества самой работы.

Сейчас мы наблюдаем две тенденции: одни компании уже практически полностью вывели сотрудников в офисы, другие продолжают работать на «удалёнке». Ситуации разные, и, разумеется, подход и рекомендации к ним должны быть соответствующими. Для тех, кто до сих пор на удалённой работе, предложу ряд рекомендаций, как не терять эффективности. Первое, что нужно сделать, — это структурировать своё время. Буквально постоянно создавайте графики и следуйте им. Причём как ежедневные, так и на неделю, на месяц.

Начните с планирования вашего дня. Вставайте и ложитесь в одно и то же время. Разделите весь день, во-первых, на рабочее время, во-вторых, на время для занятий по дому, личных дел и общения с родственниками, в-третьих, на время отдыха — чтения книг, просмотра сериалов и т.п.

Определите у себя в квартире место для работы, где нельзя ни есть, ни отдыхать, ни в телефоне зависать. Это место, куда вы буквально «приходите на работу». Остальная часть вашей квартиры — это ваш «дом», а там, за рабочим столом, — «офис».

Действуйте строго по графику, соблюдайте перерывы, но именно для отдыха от работы, а не чтобы чем-то другим позаниматься. Не смешивайте рабочие и домашние дела, старайтесь давать мозгу как можно меньше противоречивой информации.

Обычно мы все живём в определённом графике, но его нам задают другие люди. «На работу приходишь во столько-то, обед во столько-то» — теперь эта задача лежит на нас, и она не может быть отменена только потому, что мы переехали из офиса в квартиру.

Нам всегда нужны временные границы, социальное давление и общий распорядок. График и режим — это не досадная необходимость, а способ дать своему мозгу нормально адаптироваться к изменениям. У нас должно быть время, в которое мы работаем, и время на отдых, и пересекаться они не должны.

— Выводя сотрудников в офлайн, компании столкнулись с неожиданными проблемами психологического свойства. В частности, это иллюзия нормальности ситуации, когда сидишь дома и получаешь зарплату, паника перед болезнью, ощущение нестабильности и т.д. Какие советы Вы можете дать руководителям по работе с персоналом, демонстрирующим подобное поведение? Как преодолеть социопатию после пандемии?

— Тем, кто возвращается в офисы, не стоит слишком уж радоваться и думать, что теперь всё по-старому. Пока мы с вами сидели на самоизоляции, то привыкли к другому режиму жизни, и теперь «старая» офисная жизнь нашим мозгом воспринимается как новая и стрессовая. Поэтому не удивляйтесь, что спустя несколько дней после возвращения радость от общения с коллегами куда-то улетучится, работа будет раздражать, а вы начнёте подумывать о возвращении на «удалёнку». Этот период надо просто перетерпеть, подождать, пока мозг адаптируется. Такой период привыкания, кстати, каждый год проходят школьники, возвращаясь к учёбе после летних каникул.

ОПТИМИЗАЦИЯ ШТАТА И УВОЛЬНЕНИЯ.

Как минимизировать последствия и сохранить репутацию

— К сожалению, книжный рынок тяжело восстанавливается, у ряда компаний уже наблюдаются тенденции к оптимизации штата и увольнениям. Есть ли правила хорошего тона, которые помогают компаниям сохранить репутацию и бренд даже в ситуации расставания с сотрудниками?

— Экономические кризисы — сложное время как для людей, так и для компаний. Череды увольнений боятся обе стороны, но компании почему-то переживают не за потерю ресурса, а за свою репутацию, что немного смущает. Неужели вы думаете, что репутации компании принесёт больше пользы неэффективное распределение самого важного её ресурса — человеческого, нежели череда увольнений?

Но даже в кризис подходить к реструктуризации штата только с точки зрения сохранения денег — промах. Надо думать не столько о сохранении бюджета, сколько об эффективном его распределении, и в таком случае не возникает вопросов, куда будет выгодней вложить деньги: в сотрудников, которые хорошо работают, или в пассивный состав, прибыли компании не приносящий.

— В условиях оптимизации штата и для снижения расходов, возможно, целесообразнее не увольнять людей, а предлагать им частичную занятость, сокращение заработной платы или работу с неоплачиваемым отпуском?

Как грамотнее общаться с сотрудниками в таких условиях? Какие меры поддержки увольняемых сотрудников считаете наиболее эффективными?

— К увольнению, как правило, люди приходят, когда проблема уже нерешаема, запущенна. Это ситуация, требующая управленческих решений, которые почему-то приняты не были. Есть ли в этом вина руководителя или менеджера? Безусловно. Но соразмерима ли она с неэффективным сотрудником, которого вам почему-то жалко уволить? Я так не думаю. Бизнес — это не клуб по интересам, это поставка продукта или реализация проекта. И то и другое без вовлечённой, эффективной команды невозможно.

Я бы предложил в подобных ситуациях думать не о тех сотрудниках, кто вызывает у вас много вопросов и кто в период пандемии первым оказался под угрозой увольнения. Я бы сместил фокус внимания на тех, кто остаётся, кто тянет на себе все недоработки того пассивного состава, с которым вам жалко расставаться. Думать о людях, занимаясь бизнесом и управлением, очень важно. Но главное здесь не ошибиться в выборе тех, о ком мы думаем.

— Какие психологические инструменты существуют, для того чтобы мотивировать человека выполнять тот же (и даже больший) объём работы за меньшее вознаграждение?

— Любую команду можно сделать более эффективной. Если ваши сотрудники работают только ради зарплаты, то вы не используете тот реальный ресурс, который у вас имеется. Люди разные: кому-то важны продвижение по службе и одобрение коллег, кого-то мотивирует решение трудных задач, они прямо кайфуют от сложности, кто-то искренне радуется, когда результаты его труда вызывают в других людях восторг. Это всё — рабочие инструменты. Если вы их используете, то ваши сотрудники довольны своей работой, а вы — сотрудниками, которые работают на максимум. Потому что им действительно интересно, а не потому, что их из-под палки заставили, помахали перед ними премией или пригрозили увольнением.

БУМАЖНАЯ КНИГА vs ЦИФРОВАЯ: влияние на «экономику мозга» и цифровая зависимость

— Есть ли разница, как именно я потребляю ту или иную информацию: с экрана или на привычном материальном носителе (книга, газета, лист бумаги)? Каков будет результат с точки зрения эффективности восприятия текста?

— Вы знаете, профессор Центра чтения норвежского Университета Ставангера Анна Манген провела весьма показательное исследование: одна часть её испытуемых читала 28-страничный детективный рассказ на бумажном носителе, а вторая — тот же текст, но на Amazon Kindle. Последующее тестирование показало, что качество усвоения материала в этих группах существенно различалось.

Итоги исследования не ограничились только тем, что испытуемые, читавшие Kindle, хуже поняли суть рассказа: они не могли восстановить последовательность событий, когда им предложили этот рассказ, разделённый на 14 последовательных смысловых частей! Со всеми этими заданиями мозг испытуемых, читавших текст на бумаге, справился значительно лучше.

Дело в том, что реальную книгу наш мозг воспринимает сразу по нескольким каналам: вы не только видите текст, но и ощущаете текстуру книги, чувствуете, как распределяется тяжесть в ваших руках, когда вы переходите от одной страницы к другой, задействуете разные поля зрения, пространственное положение текста на странице и т.д. и т.п. Да, читая книжку, мы всего этого не замечаем, но для мозга каждая такая деталь имеет значение, и чем больше у него работы, тем лучше он вникает в суть происходящего, больше возникает новых нейронных связей. Тот же самый принцип работает, когда мы, например, сравниваем результативность чтения статьи с изучением книги на ту же тему, иллюстративное видео с подробным анализом источников: чем сложнее подход и дольше путь, чем больше времени вы потратите на работу, тем лучше вникнете в суть.

— Способен ли мозг детей поколения Z — детей, рождённых в цифровую эпоху, успешно усваивать информацию из учебников без наличия мультимедиа и т.п.? Как изменилось развитие разделов мозга у поколения Z относительно X и Y?

— То, что психология восприятия современных детей изменилась, это уже факт медицинский: им сложнее концентрировать внимание и воспринимать информацию на слух, их мышление стало больше визуальным, нежели лингвистическим.

Система образования должна это учитывать, поэтому при обязательном сохранении учебников и тетрадей, о чём я не устаю говорить, часть информации детям надо показывать, чтобы они могли её усвоить.

В этом смысле визуализация знаний — то, что необходимо современной школе. У представителей этого поколения востребованны своего рода «кураторы» — люди, на которых они возлагают ответственность за результат и которые используются как средство достижения целей.

Для «зетов» это вполне естественно: мир, в котором они живут, слишком сложен, слишком бесструктурно и «криво» устроен, поэтому для них естественно желание найти человека, который во всём этом хаосе разбирается и позволит пристроиться ему в хвост. «Зеты» — молодые пока люди, чьё формирование происходило в мире открытой информации и современных цифровых технологий. В связи с этим они очень нуждаются в менторе, т.е. в человеке, выполняющем роль путеводной звезды, — том, кто объясняет, советует, помогает.

— Вы неоднократно отмечали серьёзную проблему, связанную с потреблением примитивного контента, развивая тему цифрового аутизма. Насколько ситуация усугубляется в последние годы? Как меняется мозг человека в условиях активной информатизации?

— Согласитесь, что, когда предлагают две задачи: простую и сложную, вы выбираете ту, что проще. Это связано с экономикой нашего мозга. Он потребляет очень большое количество энергии, и поэтому экономический принцип требует от нас всегда выбирать те задачи, которые попроще. Сейчас мы наблюдаем эскалацию примитивного контента и переживаем фундаментальную трансформацию. Из цивилизации текстов, системного мышления мы переходим в цивилизацию зрительных образов, где нет ни аналитического мышления, ни системного.

Раньше мы полагали, что мозг организован локальным принципом, что есть отдельные зоны, которые отвечают за отдельные функции: зрительная кора, слуховая, двигательная. Но сейчас мы узнали, что всё намного сложнее. В течение первых 25 лет жизни наши нейронные клетки связываются друг с другом в отдалённых отделах мозга, прорастают нейронные связи и образуют те самые нейронные сети, которые будут отвечать за три базовых режима работы. Но эти три системы являются антагонистами, т.е. в тот момент, когда вы, например, активизируете сеть выявления значимости и центральную исполнительскую сеть, дефолт-система, ответственная за мышление, подавляется. И наоборот.

По сути, в течение 25 лет мы занимаемся тем, что создаём программный сервер, который будет отвечать за процесс мышления в зрелом возрасте. И молодой человек не просто получает знания о мире, пока образовывается, он, по сути дела, программирует свой мозг. А как складывается программирование мозга в ситуации, когда мы имеем гиперинформационную среду?

Когда вы потребляете контент постоянно, у вас активна центральная исполнительская сеть, и это означает, что энергия в зону мозга, отвечающую за мышление, не поступает. Поэтому не надо удивляться, что люди, которые не вылезают из соцсетей, мыслят стереотипно, шаблонно и не развиваются. Статистика по детям ещё более шокирующая: 40% детей в США и России до 10 лет находятся онлайн, т.е. практически постоянно потребляют информацию. Согласно данным «Лаборатории Касперского», европейские родители более сознательны в этом смысле, но к 14–18 годам ситуация сравнивается и почти все подростки в мире 60–70% времени проводят онлайн. То есть они отправляют свой сервер мышления в спячку или он у них просто не формируется.

В 1997 г. количество экранного времени сравнялось с количеством времени, которое мы тратили на общение лицом к лицу. В момент появления iPhone в 2007-м экранное время человека составляло более 8 ч, тогда как общение лицом к лицу — уже меньше двух. В результате мы имеем, по сути, эпидемию цифрового аутизма — состояние, при котором молодые люди не могут поддерживать длительный психологический контакт друг с другом, они не интересуются внутренним миром другого человека, люди для них стали заменяемыми, потому что они не видят ценности каждого из них в отдельности. Кто-то может сказать, что это новая цивилизация, новый мир, к которому мы должны привыкнуть. Но как показало одно из исследований, если вы проводите в телефоне больше 2,5–3 ч, у вас резко возрастают показатели депрессивных мыслей и суицидальных наклонностей. Социальные сети действуют очень болезненно.

Наблюдаются изменения в структуре социального взаимодействия. Отсутствие вертикальных систем управления, переход к горизонтальному обществу ведут к тому, что мы теряем биологические навыки к обучению и хуже учимся. Общая установка на гедонизм и неспособность строить образы будущего приводят к тому, что люди становятся нетолерантны к своим провалам, рассчитывают на лёгкий успех, и это не лучшим образом работает на экономику, цивилизацию и общество. Основная проблема человека — атрофия познавательных навыков.

Что с этим делать? Центральная исполнительская сеть улучшает свою работу, у вас повышается эффективность мышления в том случае, если вы используете правила цифровой гигиены, которая уже сейчас должна стать нормой жизни. Чтобы ваша дефолт-система, которая отвечает за мышление, работала лучше, необходимо улучшать свои социальные связи и увеличивать количество социальных коммуникаций.

— Очевидно, что в условиях дистанта и изоляции растёт уровень цифрового потребления. Как Вы оцениваете его сейчас? Существует ли опасность эскалации цифровой зависимости?

— «Цифровая зависимость» — это не красивое словосочетание и не какая-то луддитская страшилка, а самый настоящий научный термин. В новой Международной классификации болезней (МКБ-11) цифровая зависимость будет официально объявлена психическим расстройством.

Конечно, за время самоизоляции люди сильнее вовлекались в цифровое потребление: этому способствовала и работа на «удалёнке», и свалившееся на них «лишнее» время, которое они не привыкли чем-то другим заполнять. Да, когда вы час-два в день «залипаете» в смартфоне, это, может быть, не так ощутимо, но, когда ваше экранное время увеличивается до 3–4 ч, у вас повышается уровень тревожных и депрессивных расстройств — это уже результат конкретных научных исследований. Думаю, что на самом деле цифра намного выше. Рост депрессивных расстройств во многом обусловлен и изменениями в данной сфере нашей жизни в том числе. Другое дело, что многие наконец-то начали проблему замечать, а это уже первый шаг к её решению.

Мы действительно должны переосмыслить то, как расходуем своё время. Есть убеждение, что сёрфинг в Интернете — отдых, но это, разумеется, худший отдых из возможных. Ваш мозг в этот момент находится в режиме потребления информации — он не отдыхает, а работает, причём ему даже некогда обдумывать данную информацию, он просто ей пресыщается. Думаю, вы не раз замечали, что после такого «выходного», проведённого в Сети, нужен как будто бы ещё один выходной.

И это следующий момент, в котором бумажная книга выигрывает у цифрового потребления. В Университете Сассекса нейрокогнитивный психолог профессор Дэвид Льюис провёл интересный эксперимент. Он попросил своих испытуемых читать увлекательную книгу, при этом замеряя уровень их стресса. Выяснилось, что уже через шесть минут традиционного чтения уровень стресса у человека снижается на 68%!

О КНИГАХ И ЧТЕНИИ

— Расскажите, как происходит процесс чтения и сколько читателей читает книгу в одном человеке с точки зрения её ощущения и понимания?

— Я думаю, что это всегда череда читателей. Никогда не может быть одного читателя: в первую очередь потому, что информация, которая поступает, начинает обрабатываться в разных участках мозга. Вы ещё ничего не поняли, но уже увидели текст, соответственно информация пошла в зрительную кору. Затем она начинает восприниматься и пониматься разными зонами, активизируя различные центры мозга.

В нас всегда читает множество людей, и это зависит от настроения, состояния, возраста. То, что вы получили из книги, вас уже изменило и сказалось на всей системе мозга. И следующая информация будет ложиться на вас, уже изменённого. Когда читаете книги, вы совершаете несколько последовательных подходов, причём хороший автор готовит их для вас, постепенно погружая и вводя в суть повествования. И на каждой такой ступени вы перестраиваетесь. После того как дочитаете книгу, пазл должен сложиться и в дальнейшем превратиться в интеллектуальный объект, который будет вами использоваться в последующем, когда вы снова станете погружаться в эту тему.

— Безусловно, книга формирует самостоятельное образное мышление. Какова его роль? Что потеряет читатель, если функцию чтения перевести в электронный формат?

— Это серьёзный вызов и большая задача — сделать так, чтобы цифровая среда сохраняла ту степень информативности и интеллектуальной вовлечённости, которую даёт книга. Когда читаете, то ВЫ вынуждены (не буквально, конечно) удерживать себя в книге. Но когда смотрите интересный фильм — это ОН вас удерживает. В некоторых ситуациях бывает просто невозможно отвлечься. Фильм так создан специально, и над этим работает мощнейшая индустрия. Разумеется, такая информация воздействует на наш мозг более органично, потому что идёт не через слова, а через визуальные образы, музыку, ритм. С текстом всегда сложнее, поскольку его надо расшифровывать, восстанавливать образы.

Когда мы читаем книгу, то осуществляем некий акт, а когда что-то просматриваем в ленте соцсетей или в кинотеатре, акт совершают с нами. Разумеется, это разное воздействие на мозг. В первом случае интеллектуальное движение, а во втором вас будто бы прокатили на американских горках. Вы эффект получили, но с точки зрения работы мозга, эффективности и прибавочной ценности ничего не произошло.

Перестраиваться в цифру придётся, и большой вызов, как мы сможем это осуществить, не потеряв интеллектуальное наполнение. К сожалению, многие даже не понимают сути проблемы.

Вы знаете, когда читаем книгу, мы до 40% времени находимся внутри себя, не воспринимая получаемую информацию. Но она позволяет активизировать мозг, выстраивая систему ассоциативных связей и в дальнейшем разворачивая свою игру, а та начинает соприкасаться с другой информацией, которую вы получаете, т.е. идёт обогащение. Это важнейший навык: мозг учится сопоставлять, соотносить, производить. В отношении визуального контента мы не можем пока добиться подобного эффекта. Но обязательно должны это сделать.

— Говоря о цифровом потреблении, Вы отмечали, что мы уже достигли максимума. Ежедневная продолжительность экранного контакта составляет почти 11 ч, у молодёжи — 14. Бюджет времени использования онлайн уже выбран. Но в этом выбранном бюджете есть разное качество присутствия. Как эффективнее выстроить данный процесс человеку, который занимается саморазвитием, активно используя современные технологии?

— Я рекомендую потреблять информацию, всегда имея задачу. Когда необходимо решить какой-то важный вопрос, вы естественным образом отсекаете, отбираете и фильтруете получаемую информацию, постепенно погружаясь в суть дела. Вы как будто попадаете в воронку, потому что ваша дефолт-система в дальнейшем сама начинает определять качество той или иной информации и не даёт возможности отвлечься. Постепенно у вас начинает складываться интеллектуальный объект решения задачи. Вы увлечены.

Как только человек оказывается в Сети бесцельно, он теряется, и это как раз проблема серфинга по Интернету, бездумного просмотра роликов на YouTube и бесконечных новостных лент в соцсетях. Всегда важно держать фокус решения задачи.

NB!

Андрей Владимирович КУРПАТОВ, научный руководитель лаборатории нейронаук и поведения человека Сбербанка России, президент Высшей школы методологии, основатель интеллектуального кластера «Игры разума» в Санкт-Петербурге

Родился 11 сентября 1974 г. в Ленинграде.

Ведёт большую просветительскую и научно-практическую работу, разъясняя, каким образом современные знания о мозге меняют наши представления о человеке и какие выводы из этого следуют.

Научно-популярные книги Андрея Курпатова изданы тиражом более 5 млн экз. и переведены на восемь языков.

Член Академии Российского телевидения.

Фото из архива А. Курпатова

Редакция благодарит партнёров YouTube-канала «Культурная столица» за содействие в подготовке материала.

Опубликовано в номере сентябрь 2020