Ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов в интервью «Известиям» рассуждает о доступности высшего образования и введении к 2018 году экзаменов для профессионалов. Материал опубликован на сайте издания 27 июля 2016 года.

Недавно вице-премьер Ольга Голодец заявила, что 65% россиян не нуждаются в высшем образовании, а количество людей, получающих диплом, будет уменьшаться. При этом статистические данные говорят о том, что доля высшего образования только растет, причем такая ситуация характерна не только для России. Каково качество этого образования, нужно ли останавливать процесс его роста и закрыть дорогу в вузы троечникам? На вопросы корреспондента «Известий» Наталии Беришвили ответил ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов.

— В России последние 15 лет очень не хватает квалифицированных рабочих рук, но большинство выпускников школ пытаются поступить в вуз. С чем это связано? Ведь уровень безработицы среди людей с высшим образованием очень высок.

— Высшее образование во многих странах становится социальной нормой, Россия — не исключение. Высшее образование стало потребностью, социальным императивом для большинства наших граждан. И это большинство постоянно растет.

За ростом числа студентов стоит понятное желание людей повысить свой социально-экономический статус: обучение позволяет претендовать на большие возможности трудоустройства и более высокую оплату труда. Выпускники вузов в среднем получают значительно более высокую зарплату по сравнению с теми, кто окончил только школу. Это так называемая премия за образование. Премия за высшее образование в России превышает 60%, а вот за среднее профессиональное составляет не больше 10%. Именно поэтому люди продолжают вкладывать собственные средства в получение образования. Было бы странно предположить, что сотни тысяч людей ежегодно совершают экономически и социально ошибочный выбор.

— Наверное, дело не только в деньгах? Ваш вуз недавно проводил опрос среди родителей школьников. И при ответе на вопрос: «Если бы выпускники колледжей могли получать такую же или даже бoльшую зарплату, как и выпускники вузов, куда бы вы посоветовали поступать своему ребенку — в вуз или в колледж?», большинство респондентов выбрали ответ «вуз».

— Более образованные родители выбирают вуз чаще — 77% среди родителей с высшим образованием, 56% со средним общим. Объяснить это просто — родители хотят обеспечить своим детям культурную среду, которая бы их «поднимала» — а такую среду им обеспечивают именно университеты. Пребывание в университете формирует у человека и культурный капитал (можно попробовать определить его как сумму необязательного для непосредственного зарабатывания денег, «необязательного знания»), и высокий социальный капитал (сумму знакомств, социальных связей с интересными и влиятельными людьми).

В России 1990-х, «после коммунизма», возможность для детей получить высшее образование стала одной из двух действительно реализованных «мечт» — практически для каждой желающей семьи.

— А вторая мечта?

— Вторая — это своя машина. Сейчас она практически у каждого, кто хочет ее иметь. Автомобиль физически расширил возможности человека куда-то попасть (вместо того чтобы тратить полдня на то, чтобы ждать автобус, ловить попутку, толкаться в электричке) — в СССР машина была у 15% семей, и это был признак социального статуса. Но и высшее образование — его тоже имело 15% населения — тоже было знаком принадлежности к какой-то элите, гарантом «чистой работы», культурного окружения.

1990-е обманули многие ожидания. Но эти два достижения «России без коммунизма» — они за 25 лет (не только за 1990-е) получились. Отнимать сегодня доступ к высшему образованию — то же самое, что ограничить продажу автомобилей.

— В Сингапуре и в Шанхае купить машину может далеко не каждый. А в Лондоне еще недавно был ограниченный въезд в центр города. Может, и в сфере высшего образования нужны ограничения? А то ведь скоро и работать некому будет.

— Вас могут лишить прав за опасную езду, но вашего права владеть своим автомобилем это не отменяет. То, что в крупнейших мегаполисах вынуждены повышать для граждан цену владения автомобилем чуть ли не в два раза — через транспортный налог, через покупку дорогущей лицензии на номер, позволяющий ездить в городе, — ограничение, но не запрет на машину. Пожалуйста, за город никто не запретит тебе ездить.

Похоже, наверное, обстоит дело и с высшим образованием. Получать его как культурный капитал, как социальный капитал может, наверное, каждый. Никому из нас не станет хуже, если водитель такси заговорит с вами о Шекспире, а официант сможет объясняться на трех языках. Лучше станет. Безопаснее, не только приятней. Более образованный человек реже создает риски для окружающих.

Приход людей с высшим образованием даже на «обычные» рабочие места, не требующие высоких профессиональных компетенций, приводит к повышению культуры и производительности труда. В первую очередь — в сфере услуг, которая составляет до 70% современной экономики. Но, что еще более важно, высокий уровень образования в стране делает ее привлекательной для инвестиций, обеспечивает возможность быстрой технологической модернизации. Думая о высшем образовании, надо думать о той экономике, которая не за стенами, а о той, которая будет через 10 лет.

— Официант-полиглот — это неплохо. Но, видимо, знаний, чтобы стать переводчиком, ему не хватило. Я бы не хотела, чтобы меня лечил врач, учившийся просто для собственного удовольствия.

— Конечно, мы с вами не хотим, чтобы нас лечил врач, который в институте плохо учился, для которого вуз был просто средой приятного общения. Мы не хотим, чтобы самолет, на котором мы полетим, обслуживал инженер-недоучка.  Для этого во многих странах есть профессиональные экзамены. Мало окончить вуз, ты должен доказать совету профессионалов, что ты сможешь работать по профессии. К таким экзаменам складывается своя система подготовки, как правило, платная.

Надежный заслон против такого должна поставить система профессиональных экзаменов. Владимир Путин в статьях и указах 2012 года поставил такую задачу, и уже к 2018 году система оценки профессиональных квалификаций будет работать. По меньшей мере в секторах, связанных с безопасностью людей, и там, где качество работы прямо задевает коренные интересы граждан. В образовании, например.

Возможность относительно короткой и «сфокусированной» подготовки к профессиональному экзамену — или также относительно компактной, завязанной на практике программы получения прикладной квалификации (во всех странах она занимает не больше года) — будет и у нас способствовать отделению «общего высшего образования» в качестве самостоятельного модуля от программ четырехлетнего бакалавриата. Один из ведущих российских экспертов в области высшего образования профессор «Сколково» Андрей Волков предложил преобразовать систему «4+2» в систему «2+2+2». Если не настаивать на универсальности такой модели, ее применение поможет устранить сегодняшние диспропорции в системе высшего образования России.

— А как будет называться «двухлетняя степень»?  Какой масштаб ее применения можно предположить?

— Ну это должна решать будущая Государственная дума — речь идет ведь о новеллах в законе об образовании. В разных странах это называется associate degree, foundation degree. На русском — «базовый бакалавриат». Очень важно, чтобы это воспринималось в обществе именно как начальная ступень высшего, а не среднего профессионального образования. Вообще у нас страна всеобщего полного среднего образования, каждому гарантирована одиннадцатилетка. Поэтому «среднее профессиональное» скорее дезориентирует людей, занижая представление о том, что предлагают сегодняшние колледжи.

— Если человек плохо учился в школе, может ли он претендовать на бюджет в вузе? Должны ли налогоплательщики делить с ним риск того, что он в конце концов не сумеет освоить сложную образовательную программу и не станет нужным для общества работником?

Продолжение интервью читайте на сайте газеты «Известия»