В последние годы, особенно в связи с распространением платформ самопубликаций, желание писать обретает форму авторского бума. Из самой читающей страны мы быстро превращаемся в самую пишущую. Как правило, когда речь заходит о сервисах самиздата, неизбежно возникает вопрос качества: текстов, сюжетов, языка. Литературное образование сегодня становится модной темой и востребованной отраслью рынка услуг. Анализу этого феномена была посвящена дискуссия, состоявшаяся в рамках ярмарки интеллектуальной литературы Non\fictio№21.

Литературных школ сегодня около десятка, они сосредоточены преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге. Существуют два заметных государственных проекта, которые помогают начинающим авторам. Это форум молодых писателей в Липках и семинар, который проводит Союз писателей Москвы в Ершово. Совсем недавно creative writing стал проникать и в высшее образование. Литературный институт существует более 80 лет, но при этом открываются новые направления, такие как магистерская программа в НИУ ВШЭ.

Почему взрослые, состоявшиеся люди приходят сегодня на литературные курсы и хотят учиться писать? Каковы социальные, культурные, политические, психологические причины этого явления?

По мнению писательницы Линор ГОРАЛИК, их как минимум три.

— Первая носит культурный характер. В парадигме нашей культуры писатель — это особенная личность, и, для того чтобы им стать, нужно пройти определённую инициацию. Люди ищут её разными путями: конструктивными и деструктивными. Пойти учиться на писателя безусловно конструктивный путь.

Помимо этого, многие ощущают, что у них есть желание и, может быть, талант, но не хватает решимости. Они ищут того, кто им скажет, «вы человек, который знает и умеет достаточно, чтобы писать». В этом смысле creative writing мне представляется сочетанием двух факторов: легитимации и получения знаний, которые снимут какие-то буквальные барьеры, мешающие человеку приложить его реальные желание и талант к практическим умениям. В писательстве много технической работы, навыков, дисциплины. Волшебного полёта души иногда может быть 1%, а 99% занимает рутина.

Третья причина — когда у человека нет барьеров и потребности в том, чтобы ему разрешили писать, однако есть ощущение, что его тексты недостаточно хороши. Он понимает: ему не хватает тех самых практических знаний и навыков. Очень часто такие люди не только ходят в писательские школы, но и читают книги по этой теме, посещают встречи с известными авторами, т.е. ищут разные пути получения профессионального знания.

По мнению директора литературного агентства и школы «Флобериум» Ольги АМИНОВОЙ, creative writing в определённой степени является посредником между автором и издателем и помогает активизировать отношения между этими двумя институциями.

— В течение 15 лет я возглавляла отдел современной российской прозы издательства «ЭКСМО» и сталкивалась с тем, что самотёком приходило огромное количество рукописей. В неделю их могло быть до тысячи, и читали их не редакторы, а внештатные рецензенты. Но даже когда после положительной рецензии редактор не хотел издавать книгу, он никогда не сообщал автору причину отказа. Авторы, мучимые непониманием того, что с ними не так, представлялись мне безвинными страдальцами. Тогда я поняла, что литературное агентство, совмещённое с писательской школой, отчасти может исправить ситуацию и показать начинающему автору те причины, по которым его текст не взяли.

Своё мнение высказал социолог, писатель, литературный тренер Дмитрий КАЗАКОВ.

— Сегодня нас окружают различные курсы: кулинарные, танцевальные, вокальные. Сейчас просто есть мода на обучение. Вторая причина — обманчивая лёгкость литературного труда. Рисовать умеет далеко не каждый, сочинять музыку — тем более. А вот русский язык мы в той или иной степени знаем все. Практически любой русскоговорящий человек с самого детства что-то пишет: сочинения, стихи, прозу. Потом он чаще всего бросает этим заниматься, но, испытывая потребность высказаться, многие поступают в литературные школы.

Представление о том, что creative writing — серьёзный бизнес, сильно преувеличено. Как правило, ни у одной из таких школ нет своего помещения. Поэтому они сотрудничают с библиотеками. Литературные курсы воспитывают не только писателей, но и глубоких, тонких, профессиональных читателей. Огромная часть обучения литературному мастерству состоит в том, что на курсах анализируют чужие тексты. Сознательное чтение, анализ истории с читательского ракурса очень важная часть литературного образования, и кто, как не библиотека, даёт почувствовать эту связь?

К дискуссии подключилась директор московской Библиотеки имени А.П. Чехова Елена ПАХОМОВА.

— Библиотека — та площадка, где встречаются все участники книжного рынка: писатели, издатели, критики, блогеры и, конечно, читатели. На наших площадках сегодня проходит большое количество мероприятий. Литературные школы достаточно новое явление. Они обращаются к нам прежде всего по экономическим соображениям. Сейчас библиотекам разрешили сдавать помещения в аренду, но мы не стремимся на этом заработать. Основная задача — привлечь читателей к такому интересному направлению, как литературное образование. Наблюдая за авторами и читателями, мы видим, как много людей просто хотят, чтобы их услышали, чтобы их текст кто-то прочитал. По моему мнению, таких проектов в России недостаточно. И они не конкурируют между собой, а делают одно большое дело — пытаются создать среду, где молодые люди будут развивать современную прозу и интересно писать о книгах.

Какие же задачи решают школы литературного мастерства? Очевидно, что отчасти это социальные проекты. Дело не только в том, что в некоторых есть бесплатные места: это очень важный фактор социализации, помощи тем, кто ощущает себя вне среды. Собственную позицию представила директор Creative Writing School (CWS) Наталья ОСИПОВА.

— Когда в 2015 г. придумывали идею CWS, мы размышляли над тем, какова наша целевая аудитория. Ожидали графоманов — людей, которые пишут с утра до ночи. Когда появились первые слушатели, мы были поражены, увидев умных, интеллигентных, творческих тридцатилетних людей, которым когда-то не сказали: ты хорошо пишешь сочинения, попробуй ещё что-то. Родители их отправили в музыкальную школу, спортивные секции, хотя им хотелось писать стихи или сочинять рассказы. То, что мы видим сейчас, — это результат освобождения, своего рода праздник непослушания. Сегодня можно всё. Вы хотите написать роман? Мы вам расскажем, как придумать героя, выстроить структуру. За прошедшие пять лет мы накопили критическую массу, но до сих пор испытываем гордость, когда кто-то из наших учеников публикует произведение в крупном издательстве. В частности, вместе с «ЭКСМО» мы выпустили сборник рассказов «Твист на банке из-под шпрот», где 75 молодых авторов опубликовали свои первые рассказы.

Мы все очень любим писать: размещаем посты в Facebook, отправляем деловые письма. Но сказать «Я — писатель» часто не могут даже профессиональные авторы, у которые уже вышла пара-тройка книг. В России у автора очень высокий статус, велика вера в то, что писатель — это пророк. Поэтому, с одной стороны, есть желание писать и видимая лёгкость этого процесса, а с другой — имеется некий барьер, который помогают преодолеть литературные курсы. Нас объединяет поле русского языка, которое требует, чтобы его культивировали. Необходимо поднять общую культуру письма в нашей стране. В этом смысле мы все соратники. Следует отметить, что в нашей мастерской есть «бюджетные» места: проводится конкурс и два человека могут учиться совершенно бесплатно. Кроме того, имеются курсы, которых нигде больше нет. Это сценарии компьютерных игр и мастерская комикса. Надеемся, что лет через 10 комикс станет популярным в России.

Тему продолжила Евгения ВЕЖЛЯН (Воробьёва), доцент РГГУ, куратор курса «Современные литературные практики».

— С одной стороны, у нас литературоцентричная страна и репутация книги до сих пор очень высока. С другой — не боги горшки обжигают. Но эта высокая планка создаёт барьеры у тех, кто хочет выразить себя через письмо. Таким образом, задача литературных курсов в какой то степени литературное просвещение. К сожалению, даже на филологических факультетах в наших вузах практически не преподают современную литературу, за исключением РГГУ и ещё нескольких университетов. Кроме того, задача таких школ — показать тем, кто хочет писать, что они не одни, что современные авторы пишут на такие-то темы и делают это определённым образом. В проекте «Современные литературные практики» наша цель — дать максимально полное представление о современной литературе, но не только. На наш взгляд, современный писатель — это человек с определённым кругозором. Он не просто описывает то, что происходит вокруг него, или выражает свои ощущения, но хорошо разбирается в ситуации. Писательский research — это то, чему нужно учить современного автора. Видеть действительность, понимать социальные и экономические процессы и то, как о них пишут сегодня, — необходимые писательские компетенции. Вторая задача — снятие имеющегося блока, т.е. представления о том, «кто такой я и почему меня должны начать читать». Это цель гуманистическая, потому что каждый из нас важен, а голос каждого должен быть услышан.

Писательница Евгения НЕКРАСОВА, ещё один куратор проекта «Современные литературные практики», важной задачей назвала поиск русского языка, который был бы адекватен реальности.

— В современной русскоязычной литературе почти нет прозы, чей язык соответствовал бы реальности, которая нас окружает. Найти его очень сложно. Мы пытаемся это сделать, и у нас немало методов, порой странных и экспериментальных. Например, это интенсив совместно с «Лабораторией звука», когда мы ходили по городу и слушали биение жизни мегаполиса. После этого каждый из участников написал небольшое произведение. Вторая серьёзная задача — это коммуникация с самим собой, окружающим миром и другими авторами. Я понимаю писательство как некую самотерапию, которая приводит к изменению восприятия реальности. Считаю, что если какие-то явления будут описаны адекватным современности языком в литературе, то мы двинемся дальше и жизнь будет меняться.

Свою точку зрения высказала Л. Горалик:

— Я не могу преподавать creative writing потому, что, несмотря на мои попытки писать тексты, не умею системно про них думать. А это одна из важнейших компетенций преподавателя литературного мастерства. Он должен за текстом видеть механику, которая может быть скрыта от читателя, а иногда — и от автора. Мы знаем примеры авторов, которые пишут исключительно на интуиции, и получается потрясающе, но это уникальные случаи. И даже эти писатели стремятся понимать больше. Считаю, что главное качество преподавателей creative writing не только умение понимать механизмы работы с текстом, но и способность научить этому других людей, не задушив при этом творческую интуицию, без которой текст не представляет никакого интереса.

Что даёт обучение в литературной школе тем, кто в неё приходит? Насколько похожа идеальная картина на то, что испытали участники процесса?

Вика ДЖИНГАРЯН:

— Три года назад я пришла в мастерскую автобиографии CWS, желая написать несколько небольших историй про свою семью. Когда поступила на курсы, мне захотелось писать обо всём подряд. Сначала это действительно было похоже на терапию, потому что я писала о трудных и очень серьёзных моментах в своей жизни. При этом они выстроились в очередь, желая быть выраженными на бумаге. Получилось огромное количество небольших этюдов, которые мне до сих пор дороги. Конечно, через три года тренировки они мне кажутся примитивными, но они помогли шагнуть дальше. Поэтому я благодарна за то, что такая программа появилась. Нужно, чтобы их становилось больше.

Яна ЛЕТТ, автор книги «Мир из прорех», победитель всероссийской литературной премии «Новая фантастика»:

— Для меня первый опыт литературных курсов — семинар «Технология романа» при Фантассамблее в 2018 г. Я попала в группу к Д. Казакову, и это стало знаком судьбы, потому что до этого я варилась в собственном соку года четыре. Писала очень много, отправляла тексты в издательства, на конкурсы, и ничего не происходило. Вполне понятная практика издательств — не давать рецензий и ничего не объяснять. Но это всегда фрустрирует авторов. Поэтому изначально я пришла на семинар с мыслью: мне объяснят, что я делаю не так. В результате получила много ценных советов и по композиции, и по стилистике текста, и по созданию антуража. Была очень продуктивная рабочая атмосфера, что обеспечило серьёзную мотивацию. Текст, который мы доработали на семинаре, был презентован на Non\fiction в 2019 г. Если бы не помощь коллег, этого бы не случилось.

Выступления выпускников прокомментировала писательница, литературный критик, профессор НИУ ВШЭ Майя КУЧЕРСКАЯ.

— В литературных курсах есть одна опасность: все начинают писать одинаково. Это особенно заметно по американской беллетристике: авторов научили пяти главным правилам, как надо писать, они так и делают. Таким образом человек теряет лицо. Первый опыт дорог потому, что в человеке тогда ещё много жизни. Особый вызов для преподавателей литературного мастерства — научить писать, сохранив собственный голос, свою неповторимость, не затоптать их правилами и законами. Этому нам ещё предстоит научиться.

Есть и другая проблема: преподаватель, видя, как ученик вырос, начинает преувеличивать эти успехи. Поэтому важно было бы понять, как школы пытаются выйти за пределы взаимоподдержки, очень важной на первом этапе, но дальше молодые авторы должны выпускать книги не только на платформах селфпаблишинга, но и в настоящих издательствах, публиковать свои тексты в литературных журналах.

О. Аминова подчеркнула, что в её школе учат не только тому, как писать, но и тому, как оценивать самого себя. Поэтому в программу ввели написание саморецензий.

— Этот опыт я получила, когда меня пригласили провести несколько тренингов в школе Cinemotion, где готовят сценаристов и литераторов. Читать написанные тексты у меня как у приглашённого преподавателя не было возможности. Тогда я предложила написать саморецензии, чтобы автор попытался увидеть свой текст со стороны. Когда слушатели это сделали, у многих произошла серьёзная перестройка вплоть до изменения жанровых границ: не фэнтези, а исторический роман, до трансформации образа повествователя. Этот опыт иногда больше подсказывает слушателю, чем рекомендации тренера. Мы стараемся развивать данное направление, потому что это позволяет сохранять свежий взгляд и критическое отношение в оценке произведений.

Н. Осипова дополнила:

— Когда мы только создавали CWS, мне казалось, что печатать сборники по итогам обучения не совсем верный шаг. Более правильно сразу интегрировать наших выпускников в существующие проекты. Так было до тех пор, пока они не проголосовали за то, чтобы публиковаться. Тогда раз в год мы стали выпускать сборник «Пашня», который тем не менее не размещает тексты всех, кто этого хочет. Мы всё-таки отбираем работы, и многие остаются за бортом. Думаю, что это временная мера: постепенно мы станем отходить от неё и начнём вписываться в разные издательские проекты. «Твист на банке из-под шпрот» — первая ласточка, следующим экспериментом станут коллективные романы, которые выйдут под руководством Дмитрия Быкова и Михаила Веллера. Чем дальше мы окажемся от проектов самопубликаций, где размещают свои произведения все желающие, тем лучше для наших студентов.

Опубликовано в номере март 2020