Мы живём в эпоху победившей цифровизации, и авторское право — та область, которую не может миновать чаша сия. Современные мультимедийные издательские проекты включают в себя большое количество авторских произведений, и это не только тексты, но и дизайн, иллюстрации, видео, музыкальные и аудиофрагменты. Цифровые решения в области оборота прав призваны упростить жизнь издателей и авторов.

Экспертное обсуждение темы состоялось на 35-й Московской международной книжной ярмарке в рамках серии семинаров «Школа электронной книги», а модератором выступил Денис Давыдов, эксперт в области цифровых издательских проектов, куратор форума «КНИГАБАЙТ. Будущее книги».

Что представляет собой мультимедийное издание? Как следует выстраивать работу над подобными проектами, чтобы оставаться в книжной парадигме, а не создавать очередной веб-сайт?

Наталия МЕЛЬГУНОВА, доцент кафедры художественно-технического оформления печатной продукции Института графики и искусства книги имени В.А. Фаворского Московского Политеха, член Московского союза художников, отметила, что первые эксперименты в этом направлении начались в 2011 г.

— Сначала мы пытались «нащупать», что это за жанр. Всё-таки создаётся продукт для чтения, а не для смотрения, хотя возможны варианты. В отличие от бумажной книги здесь доступны интерактивные решения. Взаимодействие пользователя с продуктом можно моделировать и режиссировать… Дизайнер в мультимедийном издании в какой-то степени режиссёр книги. Мы изучали разные доступные инструменты, внедряли элементы игры, погружения, кино, сайта, но при этом основой модели потребления оставалось чтение. Мультимедийное издание привлекает визуалом, но должно возвращать читателя к тексту. Это была наша цель, и, мне кажется, у нас получилось. Стартовал новый издательский формат, и он оказал влияние на книжное пространство. В частности, международный конкурс «Образ книги» ввёл номинацию «Дизайн электронной книги», благодаря тому что наши студенты регулярно отправляли на конкурс свои работы. А в премии «Книга года» уже несколько лет есть номинация «Электронное издание».

Переход от традиционной книжной вёрстки к веб-интерфейсам вызвал определённые сложности. Н. Мельгунова продолжила:

— В традиционной книге мы мыслим разворотом, это композиционно совершенно другой продукт, нежели электронное устройство, которое, во-первых, абсолютно плоское, а во-вторых, оперирует уже не разворотом, а полосой. Тем не менее многие принципы традиционного книгоиздания оказались востребованны, потому что создание книги — это работа с пространством, и попытки осмыслить это пространство в новом мультимедийном поле были очень интересными. Первое время мы даже пробовали давать студентам задания по сценографии, т.е. предлагали осмыслить какое-либо литературное произведение с помощью театрального пространства. И создавали объёмные, глубинные виды контента, которые смогут существовать в мультимедийном издании. Но через какое-то время мы поняли, что это не совсем правильный ход. Такая иллюзорная глубина может существовать именно в иллюстрации, а при соединении с текстовыми полосами получается некоторое разрушение ткани текста. Необходимо оценивать, как текст представлен на экране, как он взаимодействует с полями, с форматом того или иного устройства.

Как отметила выступающая, раньше в издательских договорах дизайн, так же как иллюстрация, был предметом авторского права. Сейчас зачастую издатели считают, что дизайн не имеет отношения к авторству, и заключают договоры на оказание услуг, но не авторские договоры с дизайнером. Даже в традиционном книгоиздании, а не только в мультимедийном есть такое расхождение. Поэтому права дизайнеров нередко оказываются за бортом.

С точки зрения эксперта, произошло это довольно давно — во времена «дикого капитализма», когда все хотели получить деньги до того, как их обесценит инфляция. Ну а затем старые специалисты ушли из отрасли, а новые, молодые издательства, во многом придерживались именно этого варианта работы с дизайнерами — как с исполнителями, а не как с художниками.

Законодательную базу на этот счёт может трактовать по-разному. Недавно были внесены некоторые изменения в часть 4 ГК РФ: применительно к бумажному изданию дизайн уходит в смежные права. Как объект авторского права он потерялся около 20 лет назад.

Какое будущее ждёт нас в области оборота прав? Каким образом блокчейн может упростить жизнь издателям сложных мультимедийных проектов с большим количеством авторов и правообладателей?

К дискуссии подключился президент Федерации интеллектуальной собственности Сергей МАТВЕЕВ:

— Блокчейн — технология, которая позволяет вести некую базу данных или цепочку записей многими участниками. Второе преимущество данной технологии: всё, что попало в распределённый реестр, изменить или исказить невозможно. Поэтому технология может быть востребована во всех сферах интеллектуального права: авторском, смежном, праве промышленной собственности, которое включает в себя патенты на изобретения, полезные модели, промобразцы и т.д. Когда появляется какой-либо творческий продукт, он охраняется: либо авторским правом, либо (если присутствует техническое или дизайнерское решение) правом промышленной собственности. Авторское право возникает мгновенно, не требует регистрации, никаких формальностей, но оборачивать эти права становится сложно. В праве промышленной собственности, наоборот, процедура госрегистрации длительная, но зато считается, что рынок более устойчивый.

Мы живём в эпоху, когда весь спектр интеллектуальных прав очень важен. Книга — это уже не просто литературное произведение, но сложнейший синтетический продукт. В нём могут оказаться, кроме литературного текста, иллюстрация, особый дизайн, специальная форма. Книги становятся интерактивными, мультимедийными, включают всевозможные переходы по QR-кодам, ветвящиеся сюжеты, большое число авторов и т.д. Поэтому технология распределённых реестров идеальным образом подходит данной сфере: для любого права самое важное — определить создателя, момент возникновения этих прав, а дальше фиксировать их оборот, т.е. сделки с правами, факты нарушений, приостанавливать продажи прав, если возникают вопросы и сомнения. По большому счёту для нас в интеллектуальных правах важен не только процесс их возникновения, но и весь жизненный цикл.

Идея применить технологию блокчейн в России возникла примерно в 2016–2017 гг. в рамках национальной программы «Цифровая экономика». Стояла задача создать распределённый реестр, который мог бы объединить разных держателей права, т.е. стать таким реестром реестров, куда попадают все записи о существующих правах, сделках с ними, споры, различные экспертизы стоимости. Министерство науки и высшего образования РФ регулирует сферу промышленной собственности, Минцифры России курирует оборот прав в цифровой среде, Министерство культуры РФ — авторские и смежные права. Эти три ведомства, понимая задачу выстроить реестр реестров и фиксировать весь оборот прав, сделать рынок права устойчивым, утвердили совместным решением требования к такой блокчейн-инфраструктуре. Оказалось, что ни один технический блокчейн, который существовал в 2016–2017 гг., не в состоянии эту проблему решить. Поэтому была создана ассоциация IPCHAIN. Идею поддержали Суд по интеллектуальным правам и Роспатент. В результате разработали специализированное программное обеспечение для оборота прав, которое фиксирует шесть типов трансакций с объектами интеллектуальной собственности. Это решение просуществовало под эгидой ассоциации IPCHAIN до 2021 г., на тот момент в сети было уже зарегистрировано свыше 6 млн трансакций с объектами интеллектуальной собственности. Для относительно небольшого российского рынка интеллектуальной собственности это не так уж и мало.

Впервые сделки попробовали совершать не на бумаге, а в блокчейн-инфраструктуре. Это делает оборот прав более быстрым. В 2019 г. Государственная Дума поправила первую часть ГК РФ, в частности статью о письменной форме сделки. Теперь блокчейн-запись вполне подпадает под новое определение письменной формы сделки. В 2021 г., когда стало понятно, что оборот прав и объектов может происходить в «цифре» в виде записей в распределённом реестре, Президент РФ принял решение создать Российский центр оборота права на результаты творческой деятельности, который стал оператором этой блокчейн-инфраструктуры. В системе огромное количество участников, все они равноправны, от Роспатента до Суда по интеллектуальным правам, от фонда «Сколково» до Российского авторского общества. На текущий момент имеются инфраструктура и достаточно большое количество универсальных сервисов и для сделок, и для кредитования под залог интеллектуальной собственности. В России уже есть прецеденты, когда авторы, правообладатели, отдают в залог интеллектуальную собственность через платформу «Ко-Фи» и получают деньги на новый творческий проект.

Когда есть инфраструктура и сервисы, можно под иным углом взглянуть на любую отрасль: на книгоиздание, инженерию, производство аудиовизуальных продуктов, компьютерных игр. Например, при производстве компьютерных игр или программного обеспечения есть нюанс: программный код охраняется как литературное произведение и право возникает у специалиста, который этот код написал. А распоряжаться потом этим правом должна организация. В софтверных компаниях, где создаётся огромное количество кодов, интерфейсов и т.д., оформить весь процесс передачи прав от разработчика к компании это невероятно трудоёмко. Блокчейн решает эту проблему. Разработчики все фрагменты программного кода фиксируют в блокчейне, они хешируются, появляется идентификационная информация, которую ГК РФ требует для перехода права. Никто в блокчейне не держит целое произведение: там хранится название, имя автора и хеш от эталонного файла, который размещён в депозитарии. Исключительное право оформляется в цифровом виде. Всё это меняет отрасли, культуру управления правами, позволяя по-другому относиться к нематериальным активам. NFT (NFT, а нг л. Nonfungible token —«невзаимозаменяемый токен») на предметы искусства —это пока хайп, а когда интеллектуальные права записаны в виде токенов —это реальный цифровой актив, вполне понятный, поддерживаемый гражданским законодательством и международными конвенциями.

Безусловно, книжную отрасль следует рассматривать именно как литературную, нарративную, издательскую, как индустрию, которая оперирует словами, смыслами, историями, а не только форматом. Книга — это один из способов, которым может быть упаковано авторское высказывание. Существуют ли примеры издательских проектов, которые случились благодаря тому, что доступ к правам теперь упрощён и не требуется с каждым автором заключать отдельный договор?

С. Матвеев продолжил:

—В музыкальной индустрии таких примеров множество: права покупаются и продаются на цифровой платформе IPEX Global, по правилам не только российской юрисдикции, но и других. У держателей платформы есть планы внедрить в систему договор заказа, когда приобретаются права не на готовое произведение, а на будущее. На таких цифровых платформах можно управлять долями соавторов. Однако в литературно-издательской индустрии таких примеров нет.

Если есть примеры в музыке, то можно ли рассматривать фанфики (фанатские сочинения на тему известного произведения) как соавторские и ввести их в легальный оборот?

С. Матвеев

—Термин не является устоявшимся, а мы пытаемся о нём говорить в правовой плоскости. Здесь есть варианты. С одной стороны, формально любой персонаж (или его имя), образ, если он узнаваемый, может существовать отдельно от основного произведения. Он тоже охраняется и может самостоятельно находиться в обороте. С другой —следует понимать, что такое ограничение в каком-то смысле сужает свободу творчества. А это тоже конституционная норма.

Обычно исходят из того, что, если нет ущерба экономическим или репутационным интересам, можно договариваться. Закрепление прав и долей —это договорённость. Как только решены вопросы управления правами и распределения вознаграждения, всё сразу встаёт на свои места и переходит в легальную плоскость. Любой, кто делает переработку произведения или создаёт новое на основе существующих сюжетов или образов, оказывается в двойственной ситуации. Я недаром вспомнил о том, что программный код охраняется как литературное произведение. Например, в софтверной индустрии открытый код —очень частая практика. Огромное количество разработчиков выкладывают свои коды, и на их базе можно совершенствовать свои информационные системы, продукты и т.д. Иногда открытый код распространяется на таких условиях, что вы, создав продукт путём переработки или развития этого кода, тоже обязаны на него объявить безвозмездную лицензию в пользу неопределённого круга лиц. Но могут быть и другие опции, в частности возмездные лицензии. Автор литературного произведения тоже вправе объявить открытую лицензию, скажем на переработку какого-то своего замысла или сюжета, и это приведёт к легализации фанфика.

В таком случае любое лицо имеет право переработать произведение. Если совсем всё безвозмездно, это в соответствии с п. 5 ст. 1233 ГК РФ, безвозмездная лицензия так называемых бескорыстных авторов. А ещё автор мог заявить, что вы вправе переработать историю, но, если начнёте на ней зарабатывать, обязаны поделиться 50/50. Представляете, какой рынок мог бы возникнуть на таком обороте прав? Если сначала рынки интеллектуальной собственности дребезжали под натиском тиражных машин, а потом —стриминга и цифровых технологий, то сейчас всё гораздо интереснее: мы теперь имеем не только массовую репликацию копий произведений — допустимо массовое соавторство.

Например, автор написал произведение, ещё не заключил договор ни с каким издательством. Как он может зарезервировать с помощью этой платформы свою историю?

С. Матвеев

—Чтобы зафиксировать своё авторское право, следует сделать узнаваемым сам объект и разместить его в депозитарии. В России, например, поверх блокчейн-инфраструктуры IPCHAIN работает несколько депозитариев. Самый крупный и продвинутый —n’RIS. По сути, в нём лежит эталонная копия, хеш от неё находится в блокчейн-инфраструктуре, в огромном количестве узлов — держателей реестров: в «Сколково», в Суде по интеллектуальным правам, в Роспатенте, в РАО и т.д. Этот механизм позволяет однозначно идентифицировать объект.

Как быть с авторской переработкой? Следует ли создавать новую эталонную копию?

С. Матвеев

—Если переработка существенная, то, безусловно, это необходимо. Суд и эксперты будут оценивать наличие основных признаков. Наиболее характерные черты в одном произведении проявляются в другом, и это уже судебная практика. Поэтому ключевые объекты текста, конечно, следует сохранять. Самое главное, что в депозитарии содержится эталон, а блокчейн ещё зафиксирует дату и время создания произведения. И это лишний раз подтвердит приоритет. В авторском праве приоритет важен, особенно в научных текстах.

Как должен выглядеть идеальный мир для автора? Как в этот мир ему попасть?

С. Матвеев

—Идеальный мир сейчас начинается с депонирования и фиксации в блокчейне записи о том, что вы своим творческим трудом создали некий объект. Чтобы в «цифре» заработали права, следует попасть в реестр. Есть бесплатные сервисы и платные.

Требуется ли издательствам депонировать свои портфели прав?

С. Матвеев

—Конечно, потому что и у издательств, и у авторов стоит задача совершить сделку. Если сведения об объекте находятся в блокчейн-инфраструктуре, туда могут попасть и сведения о содержании условий сделки, и письменная форма договора будет соблюдена. А для того чтобы бороться с контрафактом, есть антипиратский сервис. Он по эталонным депозитарным копиям позволяет искать все копии, находить корни путей в Интернете, где эти файлы нелегально размещены, и автоматически генерировать тысячи досудебных претензий и пользоваться механизмами антипиратской блокировки. Цифровой мир —это среда, в которой можно управлять правами с минимальными издержками. Самое главное, чтобы автор понял: он не просто выразил свой внутренний мир, но стал собственником объекта, который может иметь не только художественную ценность, но и экономическую.

К сожалению, в литературно-издательской индустрии пока такого представления нет: отрасль никак не избавится от советского понимания книги как печатного издания. Но сейчас книга —это прежде всего информация, которая должна попадать к читателю любыми доступными способами, а для этого необходимо управлять правами.

Материал опубликован в номере ноябрь 2022