23 октября исполнилось 90 лет удивительному человеку, легенде книжного дела, замечательному Наставнику, Другу и Учителю Борису Владимировичу ЛЕНСКОМУ. Его жизненной энергии можно только позавидовать, а самоирония, чувство юмора и оптимизм давно стали визитной карточкой.

— Борис Владимирович, позвольте Вас поздравить с 90-летним юбилеем. Если честно, глядя на Вас, в это невозможно поверить. Знаю Вас, наверное, полжизни, знаю, какой Вы энергичный, активный и глубоко погружённый в книжные темы человек. Но в Ваш возраст не верю! Расскажите, каких правил в жизни нужно придерживаться, чтобы такой дисбаланс после 90 лет был у всех?

— (Смеётся) Когда-то в нашей отрасли работал Владимир Александрович Маркус. Он активно участвовал в создании первого советского издательства — знаменитого «Госиздата РСФСР». На его столетнем юбилее, проходившем в 1993 г., прозвучал такой же вопрос. Он ответил, что ничего специально не делал, а в основе формирования личности, скорее всего, лежат гены родителей. Единственное — он никогда не курил. А в принципе высказал мысль: не обязательно доживать до ста лет, жить нужно до такого возраста, пока ты можешь сам себя обслуживать, пока особенно не нуждаешься ни в чьей дополнительной помощи. Он выработал свой модуль жизни, который помогал ему сохранять себя в уме и памяти.

Я тоже убеждён: надо жить до тех пор, пока позволяет здоровье. Никаких правил выращивания людей столетнего возраста не существует. Действительно, возможно, это какие-то генетические условия. Мне больше всего помогает жить увлечение работой, не замыкание на своих болячках, хотя они есть у каждого, а у 90-летних тем более. Надо учиться преодолевать трудности. Но самое главное — жизненный крен возможен только в созидательном направлении. Любое дело, особенно то, которое ты любишь, должно быть твоим компасом. И тогда действительно легче переносить и болячки, и возраст. Сколько Бог отпустил, столько и будет.

— Одно из наших интервью было ровно 10 лет назад, на Ваш 80-летний юбилей, и называлось оно «Случайности, определяющие закономерности». Мы с Вами тогда говорили о перекрёстках судьбы. А какие личности оказали наибольшее влияние на Вашу жизнь?

— Я бы не стал называть каких-то корифеев или выдающихся деятелей. Но вернусь к случайностям. Целенаправленно мне никто не прокладывал дорогу и активно не помогал, хотя у меня всегда было много друзей, с которыми я работал, учился или участвовал в каком-то общем деле. Даже Михаил Александрович Федотов (Экс-советник Президента РФ по правам человека, Министр печати и информации РФ (1992–1993). — Примеч. ред.) — это такой пример случайной закономерности, потому что мы служили в одном ведомстве, делали общее дело. Когда он давал согласие на то, чтобы быть оппонентом при защите моей докторской диссертации, то подарил свою книгу и в автографе написал: «Спасителю российского книгоиздания»… Написал он так не потому, что хотел мне польстить, а потому, что видел, сколько мы действительно делали, для того чтобы реализовать программу, которая была заложена в закон «О печати и других средствах массовой информации». Я до сих пор восхищён этим правовым актом. Многие говорят: раньше было лучше, а сегодня государство никому ничем не обязано. Отнюдь нет. Мы бы никогда не имели таких замечательных книг, которые выпускаем сейчас. За исключением 1920-х в советской издательской системе была жёсткая цензура и воспрещение всего, что только можно.

Правовые основы, разработанные Юрием Батуриным, Михаилом Федотовым и Владимиром Энтиным, вошли в Закон СССР «О печати и других средствах массовой информации», который был принят 12 июня 1990 г., а в 1991-м Союз распался. Но нормы, регулирующие деятельность средств массовой информации на территории Российской Федерации, должны были сохранить свою дееспособность и в новой ситуации. В связи с этим Верховный Совет РСФСР уже 27 декабря 1991 г. утвердил Закон РСФСР «О средствах массовой информации», в котором, в сущности, было закреплено большинство принципов прежнего закона. За это время многое поменялось, но он работает уже 30 лет. До сих пор я остаюсь сторонником тех мер, которые тогда были приняты, для того чтобы оживить отрасль. Тираж выпускаемых сегодня книг в разы меньше, чем был при Советской власти. Кстати, в 1988 г. в СССР был достигнут исторический максимум тиражного показателя — 2,3 млрд экземпляров книг и брошюр. Сейчас выходит 450 млн, т.е. в пять раз меньше. Но зато какие теперь книги!

— Вы соавтор отраслевого доклада. Однако в последние годы немало вопросов вызывает достоверность статистики книгоиздания, а тем более книгораспространения. Нередко мы оперируем цифрами, не всегда понимая, что за ними стоит. Федеральный закон «Об обязательном экземпляре документов» безнадёжно устарел, а государственного учёта книгораспространения как бы нет. Почему так происходит? Нет политической воли, бюджетов? Вы много всего видели в нашей книжной истории. Как сейчас оцениваете состояние рынка?

— Думаю, что здесь чьей-то злой воли или какого-то умысла нет. Законодательство об обязательном экземпляре принято в 1994 г. С тех пор было несколько поправок, особенно в последние годы в связи с требованием предоставлять электронную копию печатного издания в Российскую государственную библиотеку (РГБ) и Российскую книжную палату (РКП). Но никаких существенных изменений не произошло: определённое число экземпляров должно предоставляться в РКП и дальше она их рассылает по утверждаемому Правительством РФ списку. Почему происходят сбои? Прежде всего по причине отсутствия надлежащей дисциплины исполнения этого закона. Многие издательства, особенно выпускающие небольшое количество названий и расположенные не в Москве, предпочитают накопить большой объём книг и отправлять их одной посылкой, забывая о требовании посылать экземпляры немедленно, из первой партии, с тем чтобы отражалась истинная картина того, как по координате времени развивается книжный рынок. Более того, многие издатели вообще не выполняют этот закон.

Но в целом картина в отношении печатной книги складывается довольно объективная. Никаких провалов или мёртвых зон после обработки в РКП нет. Что касается электронных, гибридных книг, самиздата, то здесь, конечно, непочатый край работы. На сегодняшний день мы даже не можем точно сказать, каково процентное соотношение выпуска печатных изданий и электронных, тем более что последние сейчас очень разные. Думаю, что такая ситуация будет продолжаться в течение длительного времени, как, кстати, и во всём мире. Сейчас трудно установить количество издательств. Есть такой сайт Publisher's ISBN International Directory (PIID) — справочник издательств, формируемый на основе ISBN. Вы знаете, что в каждом ISBN есть группа цифр, которая является идентификатором издательства. Так вот, два года назад число издательств в мире, выпускающих книги на основе ISBN, превысило 1,13 млн, причём из них более 500 тыс. сосредоточено в США. Это практически только печатная продукция, потому что количество издателей, выпускающих электронные книги, не поддается точному исчислению.

С книгораспространением в стране действительно большая беда. И здесь необходима политическая воля, возможно государственная программа, способная мотивировать открытие новых магазинов, лояльное законодательное регулирование, налоговые льготы и преференции. Всё чаще звучат предложения по налаживанию книготоргового учёта и отчётности.

— Недавно Министр культуры РФ сообщил о поддержке его инициативы по открытию книжных магазинов в учреждениях культуры по льготной арендной тавке.

— Моё личное мнение: открытие книжных лавочек в библиотеках, музеях и филармониях глобально ситуацию с отечественным книгораспространением не изменит. Всё-таки главными каналами продажи сейчас остаются крупные независимые книжные магазины, сетевые структуры и онлайн-торговля. Даже киоски малодинамичны, там почти никто не покупает книг. А Интернет будет развиваться и в дальнейшем станет главным каналом для продвижения книг и в электронном формате, и в бумажном. Я недавно заходил в один центральный московский книжный. Книги там лежат в проходах, в нишах. Книг столько, что людям ходить негде. А посетителей почти нет. И это было часов в пять вечера. Мы были с внуком, и я ему сказал: «Знаешь, сколько народа здесь было во время книжного дефицита? Складывалось впечатление, что на митинг собралось пол-Москвы».

Конечно, книжные магазины должны остаться. Не случайно до сих пор работают обычные рынки. Человеку хочется потрогать, посмотреть любой товар, и книгу тоже. Картинка в Сети ещё ни о чём не говорит. Думаю, что каналы будут расти одновременно, но Интернет станет доминировать.

— Вы до сих пор преподаёте, но теперь уже в Московском Политехе. Московский государственный университет печати в своё время был знаковым вузом, некоторые известные издатели, руководители магазинов, яркие личности, являющиеся ведущими игроками на книжном рынке, — выпускники МГУП. Какие научные исследования в сфере Ваших интересов сегодня?

— В Политехе я веду сейчас лишь пару курсов, но впечатление такое, что объединение вузов не дало пока никаких положительных результатов.

Основное место моей работы сейчас — это Федеральное государственное бюджетное учреждение науки «НИЦ "Наука"» РАН. В этой организации я возглавляю отдел, который называется «Книга в информационном обществе». Это о противостоянии и сотрудничестве печатной книги и других форм контента. Ядром организации является Центр исследований книжной культуры. В своё время его создание инициировал член-корреспондент РАН В.И. Васильев, продвигая историю книжной культуры как новое научное направление.

Конечно, книга и культура — близкие понятия, поэтому можно говорить «книжная культура» и это будет логично. Только нужно понимать, что и как отражает: книга культуру или наоборот. Долгое время это меня интересовало. Регулярно у нас проходят международные конференции по книговедению. После одной из них, лет пять-шесть назад, мы с В.И. Васильевым выпустили брошюру, которую назвали «Книга, книжная культура, книговедение, книгоиздание». Чуть позже профессор А.В. Соколов в книге «Гуманизм и библиотека» написал: «Ленский и Васильев долго изучали этот вопрос и пришли к выводу, что, к сожалению, термин "книжная культура" употребляется по самым разным поводам, а иногда и вообще без повода, просто как что-то связанное с книгами». Он предложил своё определение книжной культуры: это полиграфическое или письменное общение между людьми и т.д. Мы снова и снова возвращаемся к вопросу терминологии.

У меня начало складываться впечатление, что книжная культура существует давно, если говорить о написании, чтении, использовании книг. Можно назвать её библиосферой. Но раньше вопросов не возникало, потому что книжная культура была одна. А сейчас, когда появилась новая культура, цифровая, стали говорить о книжной культуре как о способе отличить её от электронной.

Кстати, недавно при повторном построчном прочтении куфаевской «Книги в процессе общения» я нашёл упоминание термина «книжная культура» в его современном толковании.

— Борис Владимирович, а почему Вы сами не напишете книгу или мемуары? Вас знают в книжном деле, Вы — легенда. Уверена, многим было бы интересно и полезно узнать Ваше мнение о событиях в книжной истории, свидетелем которых Вы стали.

— Я очень рад тому, что в своё время выпустил два перевода американских книг, которые были посвящены нашему новому книгоизданию. Одна называлась «Книгоиздательский бизнес», вторая — «Книжный маркетинг». Когда я был в США в 1979 г., то встретился с Элизабет Гайзер, которая была организатором известной издательской школы при Принстонском университете с солидными преподавателями — руководителями издательств или различных направлений в издательском бизнесе, отсюда всё и началось. Ещё подготовил книгу «Издательская система современной России».

Писать какие-то мемуары, честно говоря, мне не хочется. Я с бoльшим удовольствием читаю лекции, где обо всём этом рассказываю.

— В начале нашего разговора Вы отметили, какие замечательные книги сегодня выпускают современные издатели. А что любите читать?

— Я обращаю внимание прежде всего на книги о книжном деле. Очень нравится издательство «Синдбад». Первая их книга, вызвавшая широкий интерес, — «Читалка» Поля Фурнеля. Директору издательства, старому французу, попадает в руки ридер: подарок студенток, которые были у него на практике и видели, как он каждый вечер тащит домой толстенный портфель с рукописями.

Или, например, выпущенная издательством «Текст» книга Пьера Байяра «Искусство рассуждать о книгах, которых ты не читал». В ней так и написано: «Особенно интересно беседовать о книгах, которых ты не читал, с человеком, который их тоже не читал». Любопытнейшее издание! В сущности, в нём даны основы библиографии для обычного читателя. Я уже не говорю о таких изданиях, как «Имя Розы» Умберто Эко и его же «Маятник Фуко», где он пишет обо всяких издательских фокусах.

Или ещё одно оригинальное произведение: «Книга как лекарство. Скорая литературная помощь от А до Я Эллы Берту и Сьюзен Элдеркин. Авторы, называя себя «библиотерапевтами», полагают, что чтением можно лечить не только душу, но и тело. Они составили своеобразный «литературный лечебник», из которого читатель узнаёт, какие именно книги лучше всего читать при тех или иных недугах и невзгодах.

Сейчас моё читательское хобби именно такие издания. И они, кстати, очень полезны для тех коллег, кто занимается проблемами поддержки и развития чтения. Нередко наши эксперты, говоря о приобщении к чтению, выражаются таким жутким языком, лезут в такие сложнейшие теоретические дебри, что их и понять-то очень трудно, не то что стимулировать к чтению. Кстати, это ещё одна причина, почему я не хочу писать книгу: привык пользоваться казённым языком, а писать живо, ярко и вовлекая — это надо либо иметь безусловный талант, либо учиться. Поэтому предпочитаю не менее живое, но устное общение.

— Спасибо, Борис Владимирович! Здоровья Вам и жду приглашения на 100-летний юбилей!

Беседовала Елена Бейлина

Опубликовано в номере декабрь 2019