В последние годы российское образование и наука переживают непростой этап реформирования: мониторинг и закрытие неэффективных вузов, новые требования к аккредитации, ЕГЭ, реформирование ВАК, РАН и пр. Отдельный, весьма специфичный, сегмент отечественного образования составляют учебные заведения культуры и искусства. О том, насколько коснулись этой сферы общие тренды, каковы перспективы и приоритеты, как складываются международные отношения вузов культуры, – в беседе с директором Департамента науки и образования Минкультуры России Александрой АРАКЕЛОВОЙ.

— Александра Олеговна, как складывалась история российского образования в сфере культуры? Какова в настоящий момент статистика по подведомственным Минкультуры России вузам? Какие специальности наиболее востребованны?

— Если говорить о высшей школе, то наша отрасль в последние годы функционирует стабильно, при этом количество вузов увеличилось. В прошлом году в ведение Минкультуры России из Минобрнауки России передан Литературный институт им. А.М. Горького. От Департамента культуры Правительства Москвы в федеральное подчинение перешла академия С. Андрияки. Реформирование Российской академии художеств позволило пополнить ряды наших вузов двумя образовательными учреждениями, весьма знаковыми не только в культурном пространстве нашей страны, но и в мировой культуре. Это Художественный институт имени И.Е. Репина и Суриковский институт.

На сегодняшний день в ведении Минкультуры России 5598 образовательных учреждений: 61 вуз, 275 учреждений среднего профессионального образования, 5262 детские школы искусств.

В течение последних 25 лет наши вузы развиваются, реформируются. Им пришлось серьёзно перестраивать свою работу, потому что финансово-экономические условия, в которых оказалась страна в начале 1990-х, диктовали необходимость приспосабливаться. По-разному вели себя вузы искусства и вузы культуры, которые образуют высшую школу нашей отрасли.

В новых экономических условиях вузы культуры развивались более активно: многие из институтов превратились в университеты, благодаря тому что не только открыли непрофильные для нашей отрасли образовательные программы, начав подготовку экономистов, юристов, но и обзавелись сетью филиалов. Осуждать их бессмысленно, таковы были условия времени. Вузы стремились заработать внебюджетные средства, чтобы выжить.

Академические вузы не пошли по этому пути, несмотря на то что оказались в более сложных условиях, поскольку классические специальности в 1990-е были менее востребованными. Однако вузы искусств и консерватории сохранили узкий набор специальностей и старались не снижать качество образования. Даже в ситуации приёма на платную форму обучения они ставили на первое место не перспективу дополнительного заработка, а уровень подготовки абитуриента и возможности его полноценного развития. Конечно, это сказалось на их скромном материальном обеспечении, привело к оттоку специалистов, особенно концертирующих исполнителей. Но в целом система удержалась. В 2000-х экономическая ситуация стала выравниваться, до 2014 г. всё, что касается бюджетного финансирования, государство выполняло, и у вузов к нему претензий быть не должно.

Однако кроме экономических проблем и желания вузов их преодолеть были и законодательные сложности, связанные не только с высшей школой, но и со всей системой образования в сфере культуры. Дело в том, что законодательство 1991 г. не учитывало специфику подготовки творческих кадров. Это был десятилетний период очень сложного взаимодействия с образовательным ведомством, когда мы согласовывали предложения по изменениям в законодательстве, с тем чтобы уникальная система подготовки творческих кадров хоть как-то была в нём отражена. Поясню: наша система основывается на преемственности нескольких звеньев образования начиная от детской школы искусств, включающей музыкальные, художественные, хореографические школы. Для лучших выпускников этих школ предусмотрено среднее звено как обязательный этап овладения исполнительскими навыками и теоретическими знаниями. И затем уже творческий вуз.

Согласно законодательству 1991 г. школы искусств стали относиться к учреждениям дополнительного образования детей и были приравнены к кружкам самодеятельности, центрам творчества, станциям юных натуралистов, имеющим досуговую, развлекательную направленность. Однако детская школа искусств — это жёстко регламентированная система образования со своими требованиями, домашними заданиями, зачётами, экзаменами. Школ искусств в 1991 г. в нашей стране было 6,5 тыс., затем их количество стало резко уменьшаться, и сейчас их осталось 5262. До внесения в законодательное поле изменений в части функционирования детских школ искусств (1991–2011 гг.) эти образовательные учреждения не рассматривались как необходимый этап обучения детей классическому искусству, они были вынуждены откликаться на пожелания родителей и реализовывать программы досуговой направленности. А чего хотят родители? Чтобы ребёнок стал звездой эстрады или научился танцевать. Но чтобы он взял в руки скрипку и занимался по пять часов в день — такого желания у молодых родителей нет. К сожалению, общество развивается в сторону потребительства. Это сказалось на всём, в том числе на нашей системе образования. Для школ искусств не стало определённых требований по содержанию и выполнению учебных планов, поэтому они продолжали работать в силу своих возможностей. Но надо отдать ДШИ должное: многие из них всё-таки сохранили специфику и уникальность.

Изменения в законодательство были приняты только в 2011 г., но они оказались фрагментарными: в то время уже готовился новый федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации», и мы стремились «проложить тропинку» из старого закона в новый. Это было сделано в отношении не только ДШИ, но и ассистентуры-стажировки, дающей выпускнику возможность на бюджетные средства продолжить обучение в этом же вузе, чтобы затем в нём работать или, например, стать концертирующим музыкантом.

При обучении по такой форме человек постигает педагогическое мастерство своего профессора и потом передаёт его студенту. Этой формы тоже не было в старом законодательстве. Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» учитывает все наши пожелания по специфике образовательных учреждений культуры. В новый закон вошли более широкие нормы в части деятельности ДШИ, реализации программ в таких уникальных учреждениях, как Центральная музыкальная школа при Консерватории или хореографические училища, где дети параллельно постигают профессиональное мастерство и предметы общеобразовательной школы.

Сегодня существуют все необходимые подзаконные акты, поэтому тревоги, связанной с реорганизацией и модернизацией системы образования, у нас нет, за исключением непростой экономической ситуации в стране. Но наша отрасль востребована, за последние годы у населения появилось желание активнее приобщаться к искусству и давать те или иные творческие специальности своим детям. Поэтому конкурс в вузы вырос — в первую очередь по классическим специальностям. Неплохой конкурс среди исполнителей на духовых и народных инструментах, количество желающих обучаться хоровому дирижированию также растёт. Однако относительно некоторых специальностей, это, в частности, «Библиотечно-информационная деятельность» и «Социально-культурная деятельность», беспокойство остаётся. Видимо, потребуются изменения в содержании образовательных программ с учётом развития этих сфер деятельности. А если говорить о наиболее востребованных направлениях, то в первую очередь это образование в сфере киноискуства, театрального искусства, хореографии, живописи, дизайна.

— Продолжаются обсуждения методик и критериев оценки эффективности вузов. В своё время Минобрнауки России приняло предложения Вашего ведомства по учёту специфики вузов культуры. Как сейчас выстраивается взаимодействие с Минобрнауки России, Рособрнадзором?

— Любой проект на стадии запуска, естественно, может дать сбой. На тот момент в Минобрнауки России пришли молодые и энергичные специалисты, которые не имели опыта взаимодействия с другим ведомствами. Они разработали критерии и решили оценить эффективность учреждений образования без учёта их специфики. Тогда 15 наших вузов «выпали» за критическую черту, обозначенную Минобрнауки, но это не значит, что они неправомерно занимают свою нишу в отраслевом образовании. Среди них были региональные консерватории, театральные вузы, которые как минимум странно сравнивать с ведущими классическими университетами. Любые критерии, как и рейтинги, субъективны. И ситуация в каждом вузе, а особенно в вузе культуры, индивидуальная. Даже по нашим отраслевым критериям многие учреждения могут чего-то не достигать. Допустим, сегодня в вузе 70% профессорско-преподавательского состава имеют учёные степени или почётные звания, а завтра по различным причинам их может остаться 68%. Но это не значит, что вуз сдаёт свои позиции.

Площадь, конечно, важна: 600 человек не могут учиться на 100 кв. м. Но и этот критерий не должен являться приоритетным. Новый показатель 2014 г. — трудоустройство выпускников. Безусловно, его значение очень существенно, но как можно оценить трудоустройство художников или композиторов, которые, по сути, призваны к свободному творчеству? Они могут работать в собственной мастерской, могут выполнять чьи-то заказы. А композиторы? В квалификационном справочнике даже должности такой нет. И что же, им не нужно обучаться в консерваториях?

Разумеется, мониторинг необходим: следует понимать, куда движется наше образование. Но надо не копаться в мелочах по каждому критерию, а оценивать ситуацию комплексно. Минобрнауки России создана межведомственная комиссия по оценке показателей мониторинга. Её члены с пониманием относятся к ситуации в вузах Минкультуры России. Логично, что учредитель лучше знает свою отрасль и может адекватнее оценить ситуацию в подведомственных ему образовательных учреждениях.

— Одним из значимых нововведений прошлого года стало возвращение сочинения, ставшего надпредметным экзаменом. Кроме того, существуют планы Минобрнауки России по отмене тестовой части ЕГЭ. Как прокомментируете эти инициативы и что изменится для подведомственных вузов в приёмной кампании этого года?

— Кардинальных изменений не предполагается. Возврат сочинения считаю нужной инициативой, поскольку в наших вузах при наборе на актёрские, режиссёрские специальности, на направления, связанные с театром, киноискусством, необходимо владение словом, эрудиция. Но в любом случае сейчас абитуриент представляет результаты школьного сочинения, а в каждой школе свой уровень оценки. В итоге преподаватели вузов должны перепроверять сочинение. Не знаю, насколько это корректно и целесообразно. Возможно, было бы логичнее самому вузу проводить сочинение и оценивать уровень будущего студента. А в целом, скажу честно, принимать абитуриентов по результатам тестовой части ЕГЭ — это «получать кота в мешке».

— Знаю, что не первый год обсуждается вопрос целевой подготовки кадров для регионов. Какое развитие получила эта инициатива?

— У нас примерно на 15% больше целевиков, чем в прошлом году. Вузы активизировались, после того как в 2014 г. мы дали им поручение по взаимодействию с региональными министерствами, учреждениями культуры. Мы сейчас говорим о целевом обучении за счёт Минкультуры России, а не за счёт регионов, которые заказывают подготовку специалистов, хотя и такие примеры есть. Минобрнауки устанавливает контрольные цифры приёма (КЦП), Минкультуры получает средства на финансирование вузов, и мы просим их увеличить целевой набор в рамках КЦП. Думаю, в следующем году каждому вузу поставим персональную задачу по каждой образовательной программе. Конечно, будет предусмотрен индивидуальный подход, поскольку специальности разные. Одно дело — учить целевую труппу для какого-либо театра, и совсем другое — когда речь идёт о целевой подготовке библиотекарей.

— То, что необходимо навести порядок в сфере защиты диссертаций, показали нашумевшие процессы, связанные с ликвидацией диссоветов. Из открытых источников известно, что Минобрнауки России приостановило деятельность более 600 из них. Как это коснулось подведомственных Вам учреждений? Сколько диссоветов в учреждениях культуры действует сейчас?

— У нас осталось 35 советов. Некоторые были закрыты, их состав пересмотрен. Ничего плохого в этом не вижу: качество диссертаций действительно оставляло желать лучшего.

Наши вузы порой присылают авторефераты, даже беглый просмотр которых заставляет задуматься о том, кого мы готовим, какая научная элита будет формировать наше общество. Периодически нужно пересматривать ту или иную область, для того чтобы её обновить.

— Как выстраивается международное взаимодействие между образовательными учреждениями культуры?

— Вузы себя активно позиционируют, нам есть чем гордиться, есть что показать, и интерес к этим проектам у зарубежных коллег большой. У многих вузов заключены соглашения о сотрудничестве с коллегами из Европы, стран Балтии, Китая. Почти каждый вуз имеет по два-три международных контракта, в рамках которых не только учатся студенты, но и реализуются творческие проекты. Наши коллективы выезжают в зарубежные страны, вузы-партнёры приезжают к нам. Есть и лидеры. Например, Пермский институт культуры заключил более 30 международных соглашений. Весьма активны в этой деятельности хореографические вузы и вузы кино.

Среди наиболее ярких международных творческих проектов 2014 г. можно отметить студенческий обмен между Всероссийским институтом кинематографии имени С.А. Герасимова и Высшей национальной школой операторского и звукорежиссёрского мастерства LA FEMIS (Франция), а также Международный российско-швейцарский студенческий театральный обмен с участием представителей Театрального института им. Бориса Щукина, Английской школы актёрской игры и сценического языка, женевского театра «Де Каруж», Гарвардского университета (США).

— Какое место занимают российские вузы культуры в международном культурном ландшафте? Насколько они востребованны иностранными студентами?

— Безусловно, наши лучшие студенты всегда были очень востребованны. В любом оркестре за рубежом играют выпускники Московской консерватории, Академии Гнесиных. Наши артисты балета и вокалисты тоже радуют своим мастерством. Поэтому гордиться есть чем.

В последние годы количество иностранных граждан, желающих обучаться в наших вузах, увеличивается. Нередко эти вузы не могут принять всех абитуриентов по объективным причинам. У иностранцев есть проблемы со знанием русского языка, что не позволяет эффективно контактировать с преподавателями; кроме того, оставляет желать лучшего ситуация с обеспеченностью вузов местами в общежитиях.

Много талантливых ребят приезжает из республик бывшего СССР, стран Азии. Китайские коллеги настойчиво предлагают открывать у них филиалы наших вузов и отправляют много студентов на обучение в Россию. Эти студенты жаждут трудиться, достигать целей и понимают, что не всё связано только с экономикой. Много абитуриентов из Кореи, Японии. В последнее время всё больше стало поступать заявок из стран Южной Америки, Вьетнама, Монголии на специальности в области хореографического, музыкального, театрального искусства и кино. В прошлом году знаковым событием стало решение Совета глав правительств стран СНГ в отношении ВГИКа и Российской академии музыки им. Гнесиных. Эти вузы получили почётный статус базовых организаций государств — участников СНГ по сотрудничеству в области профессионального образования по направлению «кино» и в области музыкального образования.

— Существенное внимание в последние годы уделяется инновационным технологиям, доступу к электронным ресурсам, агрегации контента и пр. Какие меры принимает ведомство для активизации информационно-образовательной среды в своих образовательных учреждениях?

— Использование электронных ресурсов — обязательное требование при аккредитации вуза и лицензировании. Должны быть сформированы электронные фонды. Все вузовские библиотеки цифруют нотные, методические материалы. Безусловно, этот процесс идёт не во всех вузах одинаково. Но есть лидеры, у которых эти формы работы со студентами очень развиты, например в Кемеровском вузе культуры, имеющем очень хороший библиотечный факультет, в Московском и Санкт-Петербургском институтах культуры. Менее развито это направление в академических вузах: там в приоритете исполнительское мастерство. Однако есть достойные внимания проекты. Например, некоторые интерактивные музыкальные технологии компании Yamaha, связанные с использованием рояля нового поколения Disklavir и открывающие новые возможности дистанционного обучения. Элементы дистанционного обучения актёрскому мастерству внедрены в Санкт-Петербургской академии театрального искусства. Но выдвигать одинаковые требования для всех не стоит.

— Как выстраивается сегодня система оплаты труда профессорско-преподавательского состава?

— Вузы устанавливают её самостоятельно. Минобрнауки России в соответствии с Указом Президента РФ № 597 выделяет нам дополнительные средства, которые распределяются по вузам. Часть средств вузы изыскивают из внебюджетных источников или за счёт оптимизационных решений. В принципе ситуация неплохая. На декабрь 2014 г. все наши вузы достигли уровня, обозначенного в дорожной карте, — 125% средней оплаты по региону. При этом наше среднее звено — колледжи и училища (в ведении министерства их 10) — даже превзошло рекомендованный показатель и вместо 80% он составил 100% по региону. Что будет в этом году, пока сказать сложно.

— В прошлом году немало обсуждений касалось позиции Минкультуры России относительно отмены в 2014–2016 гг. целевых трансфертов на комплектование библиотечных фондов печатными изданиями. Из разъяснений и комментариев представителей ведомства становится понятно, что Минкультуры России придерживается позиции замены этих средств предоставлением доступа к электронным ресурсам (в частности, НЭБ). Тем не менее ряд экспертов высказывает опасение, что сельские библиотеки, не имеющие качественного доступа к Интернету, в итоге ничего не получат. Планируется ли пересмотр данного решения или Минкультуры будет продолжать делать акцент на электронном комплектовании в качестве альтернативы печатным книгам?

— В 2014 г. средств на комплектование фондов в бюджете предусмотрено не было, в 2015 г. они появились, но далеко не в прежнем объёме. Сначала было запланировало 50 млн рублей, но в связи с экономической ситуацией сумму снизили на 10%, как и по всем другим статьям расходов. Поэтому мы отправили регионам на комплектование библиотек 45 млн рублей.

Вы знаете, всё зависит даже не от объёма средств, а от отношения к ситуации. По закону комплектование фондов библиотек — обязанность учредителей, но федеральное министерство выделяет деньги, хотя и не обязано. Мы это делаем, понимая, что без нашей инициативы и хотя бы минимального финансового стимулирования никакие действия по поддержке библиотек на местах предприниматься не будут. Вопрос в другом: чем мы комплектуем библиотеки? А это уже вне поля зрения федерального министерства, у нас нет инструментов оценки того, что закупается и какова востребованность этих книг. Качество фондов и критерии отбора книг — отдельный разговор, хотя и библиотеки можно понять. Если детективы и любовные романы востребованы, их и закупают, ориентируясь на невзыскательного читателя.

— Именно этот вопрос последний месяц активно обсуждается в связи с комплектованием НЭБ. Вы вошли в рабочую группу по этому вопросу от Минкультуры России. Какова Ваша позиция в отношении критериев отбора литературы и наличия в федеральном проекте художественных произведений?

— Давайте подумаем: полное собрание сочинений Чехова — это что? Художественная литература или образовательная? Чехова проходят в школах, в театральных вузах. Каковы критерии определения — образовательная это литература или художественная? Думаю, они должны быть весьма простыми. Если произведение выполняет образовательную функцию, если имеет под собой научную основу, то оно должно быть в НЭБ обязательно. Это всё-таки государственный проект, а государство обязано формировать те или иные взгляды общественности, поэтому уровень контентного наполнения ресурса должен быть как минимум выше того, что востребовано в региональной публичной библиотеке. Литература должна нести образовательно-просветительский или научный посыл, заставлять читателя развиваться и двигаться вперёд. Популярная художественная литература и без НЭБ доступна для чтения в любом формате за вполне приемлемые деньги. Надеюсь, что эксперты, которые будут отбирать литературу, смогут аргументированно высказать свою позицию и её сложно будет оспорить.

— В октябре 2014 г. Минкультуры России был утверждён Модельный стандарт деятельности общедоступных библиотек. На его презентации министр заявил, что, несмотря на рекомендательный характер документа, ведомство будет жёстко контролировать его исполнение в регионах. Как выстраивается этот контроль?

— По образованию я музыкант, поэтому всегда сравниваю любую отрасль знания с тем, на чём сама выросла. Когда-то играли на клавикордах и клавесинах, но всему своё время. Объективно возникла необходимость совершенствования, поиска инструмента с бОльшими техническими и художественными возможностями, и в результате появился рояль. Сейчас пришло время, когда библиотеки должны поменять вектор развития, повысить свой социальный статус, стать более привлекательными для общества.

Модельный стандарт — это новое видение, новая стратегия функционирования библиотеки, но, согласитесь, за полгода нельзя что-то сущностно поменять. Дайте нам время. На 2015 год запланировано три пилотных проекта по созданию библиотек нового типа: в Судаке (Крым), Боголюбовском районе Владимирской области и Барыбинском районе Рязанской области. Возможно, только к декабрю мы сможем подвести предварительные итоги сделанного, понять, что начинает меняться. А оценить весь масштаб изменений удастся только через несколько лет.

— Наш традиционный вопрос — Ваши читательские предпочтения.

— Предпочитаю в основном ту литературу, которая позволяет гармонизировать не всегда человеческий темп жизни, её задачи и проблемы. Меня привлекают Серебряный век, философская мысль этого периода. Несмотря на отсутствие времени и профиль работы, не позволяющие погрузиться в эту литературу, которую нельзя читать на ходу, иногда всё же удаётся устроить себе праздник общения с любимыми авторами Серебряного века.

— Спасибо!

Беседовала Елена Бейлина

NB!

Александра Олеговна Аракелова, директор Департамента науки и образования Минкультуры России

·         Родилась в 1967 г.

·         В 1992 г. окончила Саратовскую государственную консерваторию имени Л.В. Собинова по специальности «Музыковедение».

·         В 1995 г. окончила аспирантуру Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского по специальности «Музыкальное искусство». Доктор искусствоведения. Общий стаж педагогической работы – 26 лет: от учителя музыки общеобразовательной школы до доцента Московского государственного института музыки им. А.Г. Шнитке.

·         С 2000 по 2004 г. работала в Минкультуры России в должности главного специалиста отдела образования, консультанта.

·         В 2004–2008 гг. – начальник отдела науки и образования Федерального агентства по культуре и кинематографии.

·         С 2008 по 2012 г. – заместитель директора Департамента науки и образования Минкультуры России.

·         В 2012–2013 гг. – и. о. директора Департамента науки и образования Минкультуры России

·         В феврале 2013 г. назначена директором Департамента науки и образования Минкультуры России. Курирует вопросы художественного образования, науки и библиотечно-информационных ресурсов.

·         Указом Президента РФ от 11 марта 2008 г. А.О. Аракеловой присвоено почётное звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации».

·         Включена в Национальный реестр экспертов по оценке качества образования.

·         Опубликовала две монографии, 36 научных статей в области художественного образования, разработала 14 образовательных программ в области музыкального искусства, в том числе мультимедийное пособие для музыкальных училищ.

Опубликовано в номере июль-август 2015