Судя по цифрам, представленным на XXI РИФ+КИБ, ситуация в сфере развития российского сегмента Интернета более чем обнадёживающая. Опубликованные данные свидетельствуют о том, что мы движемся по вполне позитивному сценарию: бюджет цифровой экономики расширяется, пользователей становится больше, а законов, регулирующих Рунет, – меньше. Наш сегодняшний собеседник придерживается альтернативного мнения. И речь вовсе не о том, что отрасль в своём развитии вышла на финишный этап. Объективно в последнее время появилось немало факторов, увеличивающих степень нестабильности трендов роста.

О проблемах законодательного регулирования Сети, вопросах кибербезопасности, рынке доменов и профессиях будущего, а также о многом другом «УК» беседует с вице-президентом корпорации ICANN по России, СНГ и Восточной Европе Михаилом ЯКУШЕВЫМ.

— Михаил Владимирович, зная Ваш колоссальный опыт взаимодействия с отраслью и глубокого погружения в тему, хотелось бы узнать личную точку зрения на развитие Рунета. Каковы национальные особенности отечественной интернет-индустрии на данный момент? В чём её потенциал и угрозы? Каковы перспективы развития?

— Российский сегмент Интернета по своим темпам роста и достигнутым результатам в целом соответствует мировому уровню или находится даже чуть выше него. В количественном отношении его отличают определённые черты, которых нет в других странах, например огромное число автономных систем, точек перехода через границу. Со стороны контента — большое количество местных ресурсов на русском языке и наличие отечественных специализированных сервисов, которые обслуживают российских или — шире — русскоязычных пользователей. Это поисковые системы, социальные сети и множество других проектов. Они работают эффективно, в том числе и за рубежом. Поверьте, далеко не каждая страна может демонстрировать подобный уровнь развития своих интернет-технологий.

Что касается перспектив, то они, к сожалению, пока не очевидны. Есть определённые экономические и политические проблемы, трудности, связанные с нынешним уровнем законодательного регулирования, которое направлено не столько на развитие Рунета, сколько на создание дополнительных ограничений. Если бы мне этот вопрос задали пять лет назад, то я бы ответил с бо́льшим оптимизмом, чем сейчас. Надеюсь, что интернет-технологии и экономика Рунета сохранят существующие темпы роста и пессимистические прогнозы не оправдаются, но нужно быть готовыми и к тому, что ситуация будет ухудшаться очень быстро, компании станут разоряться, популярность российских ресурсов — снижаться, а качество оказываемых услуг в самом широком смысле ухудшаться за счёт их удорожания и снижения привлекательности для клиентов. Приведу пример: у нас разработаны очень удобные сервисы, направленные на борьбу с вирусными атаками, вредоносным кодом, но ряд стран, исключительно по политическим соображениям, не рекомендуют использовать российские продукты. Должен сказать, что возможен любой сценарий развития; мы вступили в эпоху большой неопределённости.

— Неоднократно слышали от Вас термин «отрицательная экономика Интернета». Что подразумеваете под этим понятием? Как оцениваете его влияние на компании, активно позиционирующие себя в Сети, и на пользователей?

— Этот термин является достаточно условным, он характеризует те расходы и отвлечение ресурсов, которые могли быть направлены на позитивную экономику, на создание чего-то нового, полезного. Но эти ресурсы связаны с той деятельностью, которая, вообще говоря, осуждается, т.е. является противозаконной или находится на грани закона. Это развитие способов обхода блокировок, технических средств защиты, криминальный бизнес, направленный на создание бот-сетей, подготовку и проведение фишинговых атак, мошенническую деятельность в Сети. Сами по себе эти действия являются достаточно затратными, и те средства, которые могли бы идти на что-то общественно одобряемое, уходят к злоумышленникам или, мягко скажем, к людям, не заинтересованным в позитивном развитии Рунета.

— Эксперты отрасли всё чаще говорят о серьёзных угрозах, с которыми сталкиваются пользователи Интернета. В основном это касается неконтролируемости Сети, защиты информации, персональных данных, пиратства, киберпреступлений, атак на облачные сервисы и пр. Нередко о Сети говорят как об информационной «свалке», где всё сложнее найти и выделить достоверную и проверенную информацию. Очевидно, что не хватает рекомендательных сервисов. Какие решения существующих проблем Вы видите в данной ситуации?

— Ответ очень простой. Он исходит из того принципа, что Интернет — это отражение того, что мы видим в реальном мире. Если мы будем выбрасывать мусор прямо у подъезда, то наш двор быстро превратится в помойку. Но говорить о том, что весь город является свалкой, не приходится. То же самое относится и к Интернету, поэтому подобного рода критика неконструктивна.

Нужно чётко понимать, что в Сети мы занимаемся тем, что делаем и вне Интернета. В связи с этим прилично вести себя нужно как офлайн, так и онлайн. Собственно, после этого можно говорить о большем порядке в Интернете. Не совсем понимаю, что такое неконтролируемость Сети. Ведь наше поведение в обычном мире тоже не особенно контролируется, мы не ходим строем и не показываем никому паспорт. В основном мы ведём себя прилично, и ничто не мешает точно такой же подход применять и к тому поведению, которое мы осуществляем в Сети. Разумеется, это не касается каких-то активных действий, когда мы создаём и распространяем информацию, делая это в том числе в коммерческих или политических целях. Здесь есть определённые правила поведения, но они в целом соответствуют тому, что мы имеем в физическом мире. Нельзя же в библиотеке громко говорить: мы будем мешать другим читателям. То же касается корректного поведения в Интернете при посещении ресурсов, работе с чатами, платформами. В принципе разъяснение правил поведения, воспитание человека здесь решает все проблемы. Другое дело, что вопросы образования и воспитания детей, подготовки учителей должны находиться в ведении государства.

— Поговорим как раз о детях. Их безопасность в Интернете — серьёзный вызов обществу. Лидеры ИТ-отрасли неоднократно заявляли о необходимости создания интерактивной обучающей платформы по медиаграмотности, более активной работы с образовательными учреждениями, контроля и фильтрации контента. Как, на Ваш взгляд, развивается это направление? Какие решения наиболее интересны в этой области в России и за рубежом? Как Вы относитесь к инициативе регистрировать подростков в соцсетях с 14 лет и по паспорту?

— Не являюсь специалистом по медиаграмотности, но, понимая, что в офлайновом мире многое зависит от родителей, их поведения, грамотности, от учителей и воспитателей, повторю, что Интернет — это лишь отражение того, что происходит в реальности. Соответственно есть позитивный зарубежный опыт, но он связан не столько с контролем и фильтрацией, сколько с созданием образовательных программ, интересного, полезного обучающего контента и организацией досуга детей. Было бы значительно лучше, если бы этот досуг был связан не с играми, а с чтением электронных книг, просмотром видеопродукции и т.д. Действительно, таких ресурсов очень мало, и новации в законодательстве всё больше отдаляют детей, да и взрослых, от доступа к достижениям мировой культуры. Под предлогом защиты интересов правообладателей множество электронных библиотек у нас заблокировано, в то время как технический прогресс остановить нельзя. Мы практически перестали писать бумажные письма, и нужно быть готовым к тому, что потребление контента в цифровом виде окажется выше, чем в аналоговом.

Что касается ограничения доступа в соцсети, я согласен, что взрослые ресурсы не должны быть ориентированы на детей. Но если внимательно прочитать их правила пользования, то там так и написано, и в обычном порядке зарегистрироваться на них, не сообщив правильный возраст, невозможно. Следовательно, дети изначально идут на обман, и это проблема не какого-то регулирования, а соблюдения правил. Спиртное и табак детям тоже продавать нельзя, однако кто-то этим занимается, тем самым нарушая закон. Но в данном случае внутренний закон уже существует.

Ничто при этом не мешает создавать локальные сети: по интересам, по школам, по досуговым центрам. Собственно, такие ресурсы, рассчитанные на детей, есть, просто об этом мало кто знает. Соответственно, нужно им помогать, чтобы в этой возрастной категории они конкурировали с Facebook и «ВКонтакте».

— Во многих интервью Вы утверждали, что Интернет не стоит воспринимать как нечто единое и целое, поскольку это многоуровневая система и единых подходов к регулированию быть не может, а технологические нормы вообще не носят законодательного характера. Как тогда быть? Какие меры влияния могут быть эффективными? С кем и как имеет смысл договариваться о международном правовом регулировании? Возможно ли саморегулирование отрасли?

— Давайте уточним. Интернет, конечно, единый и целый, просто он состоит из нескольких уровней инфраструктуры, точно так же как транспорт Москвы, в котором можно передвигаться по одному и тому же тарифу, состоит из метро, троллейбусов и автобусов, речных трамвайчиков и т.д.

Нужно поставить цель — что и зачем регулировать и принимать во внимание особенности того или иного уровня. Так, уровень физических каналов связи достаточно хорошо координируется в техническом отношении законодательством о связи. Сетевой уровень, который касается адресов и доменных имён, тоже не нуждается в дополнительных правилах и нормах. Интернет — это из начально саморегулируемая система, и следует чётко понимать, какой регламентации не хватает. Обычно речь идёт о самом верхнем уровне, т.е. о приложениях, сервисах и обороте информации. Это, как мы видим, совершенно разные вопросы. На мой взгляд, что касается сервисов и приложений, должен действовать общий юридический принцип: важно защищать права потребителей, ограждать людей от мошеннических действий и т.п. Иначе говоря, в Интернете должны работать те же законы, что и в офлайновом мире.

Относительно контента вопрос намного более сложный. В нашей стране действует законодательство о так называемой запрещённой информации. Такого рода ограничения существуют не во всех странах, и набор ограничений для каждой страны уникальный. Поэтому вряд ли можно говорить о международном правовом регулировании в этой области.

Вопросы, связанные с международным правом, конечно же, есть. Это, например, координация следственных действий между полициями разных стран для более эффективного привлечения к ответственности виновных, вопросы идентификации пользователей, владельцев интернет-ресурсов. Но могу сказать, что у нас эти направления плохо урегулированы на законодательном уровне внутри страны. Например, если вы подверглись атаке и у вас украли пароль от счёта, то вопросы взаимодействия вас как жертвы с полицией по розыску преступников решаются недостаточно эффективно.

— В недавнем интервью нашему журналу глава Комитета по образованию и науке Государственной Думы Вячеслав Никонов отметил, что образование — это та сфера, где очень легко выдвигать популярные инициативы, которые никак не соотносятся с реальными возможностями государства. Можно ли применить эту формулу к ИТ-сфере? Какие законодательные инициативы, касающиеся Сети, сейчас находятся на рассмотрении Государственной Думы? Многие ли из них имеют шансы быть принятыми?

— Безусловно, образование должно быть важнейшим приоритетом государства и на это должны находиться средства. У нас же деньги нередко выделяются на другие проекты и инициативы, но на всё бюджетов не хватает. И если в этом смысле говорил В. Никонов, то не согласиться с ним невозможно. ИТ не является приоритетной сферой хотя бы потому, что она традиционно развивалась с минимальным участием государства. В связи с этим если и выдвигать инициативы в этой сфере, то нужно чётко понимать, на регулирование каких нерешённых вопросов они направлены.

Из тех предложений, которые есть в Государственной Думе, самое известное — по критической инфраструктуре. Это группа законов, внесённая по инициативе ФСБ. Предложения, которые находятся в этом пакете, достаточно разумные, они определяют виды объектов, которые безусловно должны защищаться. Подобного рода законы как раз и нужно принимать. К сожалению, как показывает практика принятия «закона Яровой», инициативы в Госдуме появляются внезапно, без какого-либо обсуждения в профессиональном сообществе, без экспертного заключения и даже зачастую без того, чтобы выяснить мнение Правительства РФ. Тем не менее в силу ряда причин они принимаются в экстренном режиме без учёта мнений и поправок, и последствия мы наблюдаем сейчас. Так что проблема не в том, сколько и где находится законов, а в том, кто и как их вносит и обсуждает.

— Несмотря на ужесточение законодательства, эффективность борьбы с пиратским контентом и нелегальными ресурсами в Сети не столь высока, как хотелось бы правообладателям. «Антипиратский» закон эксперты оценивают как точечный и не способный разрешить ситуацию в целом. В то же время пираты находят множество вариантов избежать блокировки своих сайтов: переходят на «зеркала», создают клоны, которые не фигурируют в судебных решениях и не содержатся в реестре запрещённых сайтов. По данным Роскомнадзора, в 2016 г. в России были заблокированы лишь несколько десятков пиратских ресурсов на фоне миллионов сайтов, существующих в Сети. Какие законодательные инициативы Вы считаете необходимыми для решения этих проблем?

— Здесь я вряд ли буду оригинальным. Вы сами указали на то, что принимаемое законодательство неэффективно — именно потому, что оно пытается бороться с очень широким социальным явлением, в котором к тому же есть весьма серьёзный экономический компонент. К сожалению, в наших условиях возможность потреблять контент даже за разумные деньги практически отсутствует: удобных способов оплаты и оформления отношений нет. Ни через мобильный телефон, ни через приложения заплатить 10 рублей мы не можем, а платить 15 тыс. рублей, которые хочет получить правообладатель за какой-то ресурс, никто не будет. В результате сложилась патовая ситуация, свидетельствующая о том, что направление регулирования со стороны правообладателя было выбрано не вполне корректно.

— В книжном отраслевом сообществе не первый год обсуждают проекты реестра авторских прав, было уже несколько подобных инициатив. Сейчас речь идёт о создании подобной структуры на базе Российской книжной палаты (ИТАР-ТАСС). Помимо технологических проблем существует содержательная: для того чтобы такой сервис эффективно работал, необходима интеграция с юристами, сейчас коллеги ищут оптимальное решение проблемы. Насколько эффективными считаете подобные проекты?

— Не вижу ничего сложного в такого рода проектах с технологической точки зрения. Они действительно упорядочивают ситуацию, главное, чтобы их реализация не была обременительной для участников процесса. Проблема, как Вы правильно говорите, юридическая. Россия является членом международных конвенций по авторскому праву, в которых не предусмотрены какие-либо формальности для признания авторских прав. Поэтому в качестве дополнительного способа защиты прав создание подобного реестра было бы разумным, но оно не решает проблему в целом. Нужно либо пересматривать существующую систему конвенций, либо признавать, что такие проекты могут быть реализованы, но их практическая значимость окажется ограниченной.

— Международная некоммерческая организация Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами (InternetCorporationforAssignedNamesand Numbers — ICANN) была создана почти 20 лет назад. Что представляет собой сегодня рынок доменов? Какие зоны наиболее востребованы? Как оцениваете ситуацию в России?

— Начнём с того, что понимать под рынком доменов. В российской зоне зарегистрированы 5,5 млн доменов в зоне .ru, около 1 млн — в зоне .рф и несколько сотен тысяч — в зоне .su. Общее количество доменов второго уровня по миру — 300–400 млн. Мы занимаем около 1%, и как такового рынка, где постоянно покупают и продают, здесь нет. Есть определённые услуги, в принципе доступные цены, поэтому доменов много, хотя могло быть ещё больше. Собственно, рыночный интерес представляют не зоны в целом, а достаточно ограниченный круг доменов второго уровня, представляющие собой известные обозначения, наименования, которые перепродаются, за которыми охотятся.

Поскольку появились новые зоны первого уровня (их было сначала шесть, потом 20, не считая национальных, сейчас порядка 2 тыс.), у каждого есть возможность зарегистрировать какой угодно домен в любой зоне, будь то .bank, .book или .Москва. Поэтому интересен вопрос, насколько обеспечение новых возможностей для регистрации доменов в этих зонах негативно влияет на деятельность компаний, работающих в «старых» доменах, таких как .ru или .сom. Мы пока видим, что, несмотря на востребованность новых зон, в целом продолжается рост во всех традиционных доменах, включая национальные .ru и .рф и международные, такие как .com. При этом Россия демонстрирует очень хороший рост на фоне соседей, у которых наблюдается определённый спад.

Наиболее востребованными являются зоны, где регистрация домена либо бесплатна, либо очень дёшева, но там время жизни домена ограничено сроком бесплатной регистрации. Потом делегирование снимается, и получается, что зона резко сокращается. Всем известный пример — .xyz. Популярными являются домены городского типа, такие как .London, .Paris. Здесь сложно говорить о востребованности, потому что каждая новая зона создавалась для определённых целей и некоторые из них вообще не были предназначены для регистрации доменов второго уровня, они создавались для корпоративных целей. Яркий пример — домен .яндекс.

— Расскажите, пожалуйста, о динамике доменов .ru, .рф, .su.

— Для домена .ru рост был очень быстрым во второй половине 2000-х годов, потом он замедлился с колебанием вокруг отметки в 5 млн. Домен .рф активно развивался в первые несколько месяцев его существования, начиная с 2012 г. Затем рост также замедлился, хотя и продолжается поныне. Что касается домена .su, то он существует с советских времён, в нём достаточно много регистраций университетов, исследовательских организаций, но есть и коммерческие пользователи. Это домен-исключение. Он состоит из двух букв, означающих, что это страна, но такого государства, как всем известно, уже нет. Этот домен не единственный в своём роде, аналогичная ситуация существует в Великобритании, где пользуются другим доменом по сравнению с тем, который закреплён за страной. А в Евросоюзе, не являющемся государством, есть домен .eu. Вообще, у каждого странового домена своя история, у некоторых очень интересная.

— Реализует ли ICANN в России программы по укреплению кибербезопасности?

— Да, мы, как следует из нашей миссии, отвечаем за безопасность, стабильность и отказоустойчивость глобального Интернета. Вопрос кибербезопасности имеет здесь ключевое значение, и мы действуем по нескольким направлениям. Во-первых, это реализация технических мер защиты. Программу DNS SEC в России используют регистраторы доменов, и мы всячески помогаем коллегам. Также мы проводим тренинги для правоохранительных органов и для служб компаний, как в России, так и в других странах Восточной Европы и Центральной Азии. Пытаемся повысить степень информированности о том, как и что нужно делать в доменной сфере и как лучше расследовать соответствующие правонарушения и привлекать к ответственности виновных.

— Безусловно, качественный контент на русском языке — важное средство сохранения национальной идентичности, лидерских позиций на мировой арене. По проникновению Интернета Россия занимает первое место в Европе и шестое в мире, но по объёму размещённого в Сети контента русский язык лишь на девятом месте (менее 3%). На современном этапе требуются насыщение Интернета качественными и интересными ресурсами по образованию и культуре на русском языке, их интеграция в мировые информационные системы и базы данных. Какие, на Ваш взгляд, необходимы инициативы для поддержания достойных русскоязычных проектов в Сети?

— Не готов согласиться с таким распределением мест. У нас есть данные о том, что мы занимаем более приличные позиции: русский язык на втором месте после английского, на пятки нам наступают немцы, затем идут китайцы и все остальные. Русский язык в Сети достаточно распространён, что приятно. Но он популярен в рамках таких ресурсов, как «Одноклассники», «ВКонтакте» или «Яндекс». Если же оценить уникальные ресурсы содержательного плана, например количество статей в «Википедии», то мы входим в десятку, но русских статей в сетевой энциклопедии чуть больше, чем польских или голландских, в то время как масштабы стран несопоставимы.

Вынужден сказать, что если мы говорим только про Сеть, то ничего не добьёмся. Необходимо продвигать русский язык в мире, поддерживать тех, кто им владеет, широко пропагандировать преподавание русского языка за пределами страны, особенно там, где есть большие русскоязычные диаспоры, где много эмигрантов. Тем самым мы будем побуждать людей читать ресурсы на русском языке, это должна быть государственная политика.

Здесь есть даже трагический аспект. Если внимательно оценить русскоязычные сайты, вернее русскоязычные варианты сайтов государственных органов, причём даже в тех странах, где русский является вторым государственным языком, то мы увидим, что там много неграмотного текста. Люди, которые размещают эти материалы, не владеют грамотной русской речью. Получается, что расходятся литературная, орфографическая, грамматическая нормы, и отражением этого расхождения являются все эти бессмысленные споры: «на Украину» или «в Украину». Подобного рода проблем немало. Их нужно решать на государственном, на образовательном уровнях. Интернет здесь лишь средство. Для того чтобы говорить о воспитании заинтересованности людей пользоваться русским языком и создавать русскоязычные ресурсы, мы должны поддерживать русский язык в целом в мире, и это является одной из задач, которую решает ICANN. В нашем регионе мы как можно больше проектов ведём именно на русском языке.

— Российская ИТ-отрасль последние годы жалуется на недостаток кадров. Потребность в работниках в этой отрасли увеличилась более чем на 70% и составляет 350 тыс. человек. Очевидно, что одним из способов устранения разрыва между академической средой и рабочей может стать усиление практической составляющей за счёт совместных с ИТ-компаниями курсов. Как оцениваете взаимодействие «бизнес — образование» на практике? Как можно оценить результативность и потенциал подобных совместных инициатив для всех участников? Каков опыт зарубежных коллег в этом направлении?

— Не могу себя считать серьёзным экспертом в этой области, хотя преподавал и был связан с профильными кафедрами различных ИТ-компаний в НИУ ВШЭ. Думаю, в тех масштабах, которые существуют, это взаимодействие можно оценить как полезное. Но, на мой взгляд, этот масштаб очень небольшой. Нужно привлекать как можно больше компаний к тому, чтобы готовить кадры, причём не только в Москве, но и в других областных центрах. То, что инициируют «Яндекс» с МГУ имени М.В. Ломоносова или питерские компании с ИТМО, интересно и позитивно, но такого опыта мало. То есть проблема не в эффективности контактов, а в их количестве. Опыт зарубежных коллег нужно перенимать именно в том плане, чтобы вкладываться в образование и двигаться навстречу как со стороны вузов, так и со стороны ИТ-компаний и не бояться того, что это окажутся зарубежные игроки.

— Очевидно, что рынок труда меняется под действием инновационных технологий. Ожидается, что через несколько лет уйдут в историю профессии водителя такси, бухгалтера, архивиста. Их место займут роботы. Какие, с Вашей точки зрения, специальности будут востребованы в ИТ-сфере? Считаете ли фантастическим допущением появление профессии юриста, разбирающего дела между роботами и людьми?

— Уходят в историю те или иные профессии, но не функции. Канула в Лету профессия извозчика, но пришёл водитель, появился лётчик. Именно это ожидает нас на фоне развития информационных технологий. Классическое такси лет через 15 уже исчезнет, но профессия водителя машины Uber, который при этом может иметь какое-то другое трудоустройство, будет только развиваться. То же самое касается профессии бухгалтера: ему уже не придётся самому работать с первичкой, это будет бухгалтер-консультант, помогающий каждому сотруднику предприятия вести документацию, которую станет учитывать единая бухгалтерская система предприятия. Содержание профессий, безусловно, будет меняться, но, поверьте, роботы далеко не всё могут заменить. Вряд ли возможны робот-хирург, робот-парикмахер. Здесь вопрос доверия. Некоторые вещи может сделать только человек, и в связи с этим я исключаю возможность появления юриста, который будет разбирать дела между роботами и людьми. Роботы не являются правосубъектными, следовательно, они не будут иметь возможности вести с кем-либо споры. Робот — это печатная машинка, пусть движущаяся, говорящая, но не более того. Мы должны всегда оставаться людьми.

— Обнадёживающий прогноз. Наш традиционный вопрос — Ваши читательские предпочтения по жанрам и форматам.

— Я предпочитаю то, что не успел прочитать в детстве из художественной литературы и классики. И конечно, стремлюсь следить за тем, что происходит в современной художественной литературе, а также за новинками в сфере теории информационного права. Вся эта литература выходит только на бумажных носителях, она дорогая, и её мало на русском языке. А для души я интересуюсь историей и футурологией. За новинками слежу, разумеется, в Интернете, а если что-то меня интересует, то всегда покупаю бумажную книгу.

— Спасибо!

Беседовал Роман Каплин

Михаил Владимирович ЯКУШЕВ, Вице-президент ICANN по связям с Россией и странами СНГ и Восточной Европы

Родился в 1967 г. в Москве.

В 1989 г. окончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) МИД СССР по специальности «Международное право».

С 1989 г. находился на дипломатической службе в Латинской Америке.

С 1997 по 2003 г. возглавлял юридическую службу компании Global One.

С 2003 по 2004 г. работал в компании «Майкрософт Рус», где отвечал за связи с органами государственной власти России и стран СНГ.

В 2004–2006 гг. – директор Департамента правового обеспечения Министерства информационных технологий и связи РФ. Учредитель и член Совета Института развития информационного общества.

С 2007 по 2010 г. – председатель совета Координационного центра национального домена сети Интернет.

С 2008 г. – директор по правовым и коммерческим вопросам компании «САП СНГ».

С 2010 г. – председатель Совета Центра политических исследований России (ПИР-центра).

С 2009 г. – заместитель председателя Рабочей группы Совета Европы по вопросам трансграничного Интернета.

В 2014 г. назначен вице-президентом ICANN по связям с Россией и странами СНГ и Восточной Европы.

Опубликовано в номере июнь 2017