Четверть века назад Ярослав КУЗЬМИНОВ стал самым молодым ректором университета нового типа в России. Под его руководством Высшая школа экономики, организованная в буквальном смысле с нуля, за несколько лет стала одним из ведущих вузов страны, выпускники которого имеют наиболее сильные позиции на рынке труда. НИУ ВШЭ сегодня – бесспорный лидер экономического, социологического и управленческого образования в России, крупнейший научный центр и институт, занимающийся разработкой и аналитическим обеспечением экономических и социальных реформ.

Кажется, что для легендарного ректора нет закрытых тем. В интервью «УК» Я.И. Кузьминов рассказал о том, как появилась и развивалась Вышка, о тенденциях в сфере современного высшего образования, о профессиях будущего, о достижениях российских вузов в международных рейтингах, о качестве абитуриентов, о цифровых технологиях и о многом другом.

— Ярослав Иванович, НИУ ВШЭ в этом году отмечает юбилей — четверть века. Позвольте поздравить Вас и Ваших коллег с этим событием. Вы были у истоков университета и все эти годы им руководили. Расскажите, как всё начиналось. Как удалось в условиях тяжелейшего экономического и политического кризиса начала 1990-х создать экономический вуз нового типа? Был ли этот этап самым сложным или на протяжении 25 лет Вышка сталкивалась с не меньшими проблемами? Какие достижения университета Вы считаете самыми значимыми?

— Я бы не сказал, что создание Вышки было самым сложным её этапом: мы были полны энтузиазма, энергии, банально на 25 лет моложе, чем сейчас. Более того, отчётливо понимали, что это, во-первых, нужное дело, во-вторых, самый эффективный способ решения нашей задачи. То, что нужны экономисты нового типа, было очевидно. Можно было начать их готовить где-то и раньше, а можно — с нуля. Новые подходы гораздо сложнее выставить на место старых, слишком сильно сопротивление среды, потому мы и решились на создание Вышки.

Думаю, самым важным нашим достижением надо считать не какие-то отдельные события, не позиции в рейтингах и не статьи учёных, а то, что мы сумели создать среду. Получилась в хорошем смысле этого слова секта: люди с гордостью называют себя частью команды университета. Нам удалось сформировать сообщество, где слышат друг друга, где удобно работать, легко включаться в проекты, причём как научные, так и общественные. Можно быть PhD и вечером играть в университетском оркестре, преподавать старшим курсам и помогать в организации сбора пластика, учиться на матфаке и вечерами обсуждать кино в клубе социологов. В этом я вижу главное наше достижение.

При этом акцент на такую среду на старте во многом и определил вектор нашего развития. Новые направления появлялись в Вышке двумя способами. В первом мы понимали, что добавление того или иного факультета или института усилит нас в уже существующих проектах. Например, экономистам были нужны сильные социологи. А второй способ — это когда к нам приходили целые команды и говорили: «Мы хотим работать с вами». Так у нас, к примеру, появились философы. Или компьютерные науки: «Яндексу» были необходимы те, кто обеспечит «научные тылы», скажем так, но при этом им нужны были партнёры, которые думают с той же скоростью и оперируют теми же ценностями. Так мы нашли друг друга и основали сильный совместный факультет. Крепкое и хорошее сообщество единомышленников сделало нас из школы экономики школой почти всего.

— Символ ВШЭ — ворона. Почему именно эта птица представляет Ваш вуз? А белая ворона — это не про Вышку?

— Наша ворона — классический для многих знаков и талисманов случай. Легенда последовала за символом, а не наоборот. Давным-давно художница Анна Аренштейн нарисовала картину «Педсовет», где изобразила вышкинских старейшин в виде пернатых. Так образ обрели члены нашего учёного совета. Образ полюбили, и теперь он у нас присутствует в самых разных видах, включая ростовую куклу, которая гуляет на мероприятиях для абитуриентов и студентов, железные фигурки, которые мы дарим большим гостям, и даже живую ворону, опекаемую нами в Московском зоопарке. Уже потом решили, что образ подходит нам и по смыслу: мы часто подобны вороне, которая противно каркает в райском саду и портит идиллию. Говорим, когда видим не те цифры, предлагаем не самые удобные решения, не можем промолчать. Бываем и в образе белой вороны — слишком уж отличаемся.

Причём у нас и студенты такие, что особенно приятно. Как только замечают, что что-то не так, очень бурно реагируют. У нас, наверное, самый влиятельный студенческий совет в стране, он полноценный орган управления в университете.

— Как прокомментируете достижения российских вузов — участников проекта «5-100» в международных университетских рейтингах? Очевидно, что продвижение серьёзное, но те места, на которых находятся сегодня российские вузы, далеки от поставленной цели. Нам известно о Вашей позиции относительно того, что принципиально важно продвигаться и закрепляться в отраслевых и предметных рейтингах, а не в общих. Тем не менее как участники проекта будут отчитываться о выполнении Указа Президента РФ?

— Указ был не про институциональные рейтинги, а про вхождение в число лучших в своём деле. Так что если мы видим, что наши вузы по своим предметным областям входят в топ-100, то, значит, мир признаёт их в числе лучших, цель достигнута. Институциональные рейтинги неповоротливы, там есть серьёзный лаг между улучшением реального качества и изменением строчки в списке. Сначала ты показываешь прогресс, потом уже его видят, и это отражается на реальной позиции.

Когда проект начинался, кроме СПбГУ и МГУ имени М.В. Ломоносова вообще никто не был виден в трёх основных рейтинговых системах, сегодня же Россия представлена там широко: опубликованный в июне QS (как раз, кстати, тот самый — большой, институциональный) уже включает 24 российских вуза. Больше половины из них — участники проекта «5-100». При этом проект косвенно влияет и на вузы, не входящие в него: идёт активный обмен практиками, формируются совместные проекты.

— НИУ ВШЭ — один из организаторов мониторинга качества абитуриентов. Расскажите о последних тенденциях и последних итогах проекта. Как оцениваете качество приёма в Ваш университет?

— Я соавтор этого исследования и с огромным интересом каждый год жду первичные цифры для сведения. В последние годы особенно, потому как многие показатели по-настоящему радуют. К примеру, в этом году выделилась группа вузов, в которых средний балл ЕГЭ превышает 80 при платном приёме. В частности, речь идёт о вузах, в которых есть сильный инженерный блок: МФТИ, МИФИ, ИТМО, ВШЭ и МИЭМ. Ещё пять лет назад такое качество приёма было невероятно даже для бюджетного обучения инженеров. Так что страдать о том, что в инженеры у нас идут троечники, больше не придётся.

Последние несколько лет качество приёма растёт в целом, позволяя ведущим вузам чувствовать себя свободнее при наборе студентов: они уже не боятся не набрать нужный объём, выставив высокий балл. Чего прежде всего хотят в хороших вузах — чтобы профессор в аудитории не видел пропасти в уровне подготовки между бюджетниками и платниками, чтобы в университете формировалось сообщество талантливых ребят, которые тянут друг друга всё выше, конкурируя между собой.

Вышка в этом году закрепилась на самой верхушке — присоединилась вместе с СПбГУ к группе вузов, приём в которые в среднем идёт от 90 баллов за ЕГЭ. К нам приходят очень сильные ребята, многие — победители лучших олимпиад. При таком приёме чувствуешь не только радость, но и серьёзную ответственность: задачей университета становится дать правильный стимул и должное образование самым талантливым студентам в стране.

— Цифровые технологии прочно обосновались в высшем образовании, НИУ ВШЭ стал одним из организаторов Национальной платформы открытого образования. Тем не менее насколько онлайн-технологии реально используются в образовательном процессе? Смогли ли они заменить традиционные лекции и семинары? Каково Ваше отношение к открытым образовательным ресурсам, массовым онлайн-курсам?

— По сути, электронные ресурсы библиотек тоже форма онлайн-обучения, и она используется очень широко уже больше 10 лет. Через Интернет принимают работы, сверяют расписание, оценивают, так что сомневаться в серьёзном использовании онлайн-технологий в образовании мы уже точно не можем. В Вышке давно нет в бумажном формате даже зачётных книжек. А потом появились и онлайн-курсы. И это же прекрасно! Я не про спасённые деревья, нет, я про доступ к образованию. Я не раз сравнивал создание MOOC (massive open online courses) с изобретением книгопечатного станка и продолжаю верить в адекватность этого сравнения. Сейчас можно не просто послушать того или иного преподавателя — и раньше можно было почитать его учебники, — но и получить обратную связь от него. Сдать ему экзамен! При этом физически можешь быть хоть в Конго, хоть в Италии, хоть в селе под Саратовом. Наши курсы, например, слушают в самых разных странах: 17% слушателей Вышки — это пользователи из США, также хорошо представлены Индия, Украина, Китай, Великобритания, Германия и Канада. Нейроэкономика привлекает ещё больше американцев: они составляют 19% от зарегистрировавшихся на этот курс. Интересно отметить, что пользователи курсов Вышки находятся и в таких экзотических местах, как Кюрасао, остров Сен-Мартен, Вануату, Бурунди, Мадагаскар, Мальдивы, Буркина-Фасо, Папуа — Новая Гвинея, Микронезия и даже КНДР.

Теперь к вопросу. На данном этапе есть два типа применения онлайн-курсов: использование их за пределами университета и внутри него. Первый формат уже стал привычен: он даёт возможность не просто послушать лекции лучших преподавателей мира (не только своей страны, заметим) где угодно и когда угодно, но и по-настоящему сдать по результатам экзамен, получить обратную связь и подтвердить свои знания. Это один вариант, о нём я уже сказал. А есть второй, когда курсы становятся частью учебного процесса в вузе. Это позволяет студентам получить больше времени на реальное обсуждение с преподавателем, даёт больше пространства для дискуссии. Опять же такие курсы «для внутреннего пользования» — настоящий подарок для очень крупных вузов, где есть филиалы. Это удобно в случае недостатка высококлассных преподавателей — звёздный профессор читает курс в онлайн-формате в центральном кампусе, а в филиалах учебные ассистенты закрепляют со студентами пройденный материал. Так что я сторонник широкого применения онлайн-форматов, рад, что они всё прочнее закрепляются в учебных планах Вышки и многих других вузов.

— Очевидно, что университеты меняются и уже не будут прежними. Эксперты говорят о роли вуза как «места сборки» образовательной программы, т.е. виртуальной сущности: ей не нужны ни здания, ни спортзалы, ни библиотеки. Вместо этого возникает целая экосистема, сложная комбинация игроков, которые действуют вокруг университета и вместе с ним. Каким Вы видите будущее российских вузов и НИУ ВШЭ, в частности?

— Они меняются в процессах, в подходах и образовательных технологиях, но университет — это не конвейер из фильма группы Pink Floyd. И не станет им ещё долгие годы, я бы даже хотел надеяться, что не станет никогда. Университету важны «стены» — те самые библиотеки, спортзалы, общежития, холлы. Там жизнь, там рождаются идеи, стартуют проекты, там бизнес-команда может собраться у аппарата с кофе. Университет — это же и среда социализации, не только способ диплом получить. Это останется.

— Сегодня ведётся немало дискуссий относительно профессий будущего, требуемых через энное количество лет компетенций специалистов. Программы подготовки по ряду специальностей устаревают очень быстро, и даже сегодняшние первокурсники через четыре года получат иную профессию, чем та, на которую они поступили. Как эти тренды учитываются в НИУ ВШЭ? Какие новые специальности, направления подготовки, может быть, даже факультеты и институты в планах?

— То, о чём вы говорите, и создание новых факультетов и институтов я бы разграничил. Профессии будущего в большинстве своём — это трансформация давно привычных специальностей. Банкиры существуют очень давно, а блокчейн совсем недавно, но сегодня рынок требует от каждого банкира как минимум знать такое слово. Журналист раньше писал раз в день по заметке о жизни города в n строк, а теперь, во-первых, пишет их сразу много, во-вторых, дополняет фото, видео, ссылками и т.д. Не дополнит — проиграет. Так что университеты должны прежде всего постоянно поддерживать актуальность образовательных программ, следить за тем, чтобы ни один тренд в той или иной сфере не прошёл мимо их преподавателей.

Приведу свежий пример. Буквально пару месяцев назад мы пришли к решению дополнить все свои образовательные программы бакалавриата курсами по изучению больших данных и искусственного интеллекта. В зависимости от факультета уровень погружения в эти темы будет меняться: экономистам и математикам посложнее, филологам и культурологам чуть легче. Очевидно, что за этим будущее. Наши студенты смогут выиграть время и получить серьёзное конкурентное преимущество при выходе на рынок.

— Какова кадровая политика вуза по отношению к профессорско-преподавательскому составу, в особенности к молодёжи? Каков уровень заработной платы в вузе? Как мотивируете студентов, аспирантов и выпускников к участию в НИР, преподавательской работе?

— У нас научно-исследовательский университет, вовлечение в научную работу происходит практически с первых дней. Это не вопрос, мотивировать или нет, это обязательство каждого студента. Другое дело, что есть обязательная программа, а есть почти безграничные дополнительные возможности. У нас получается серьёзную долю студентов заинтересовать наукой, повести по академическому треку. Показываем им научный мир в прямом и переносном значениях: привлекаем к конференциям, предлагаем писать статьи вместе с состоявшимися учёными на равных, учиться по обмену в других университетах. Кстати, в этом году наш выпускник впервые стал профессором Гарварда. Со временем надеюсь встречать наших alumni в большинстве по-настоящему значимых университетов мира.

Многие остаются с нами и работают после выпуска в ВШЭ, это называется «академический имбридинг» — практика найма собственных выпускников. Можно стартовать учебным ассистентом ещё на старших курсах и дойти до профессора. Научно-вспомогательный персонал у нас в большинстве своём моложе 25 лет, средний возраст старшего преподавателя — 40 лет. Мне даже рассказывали, что нас как-то упрекали в допуске молодых на серьёзные должности в науке (смеётся).

Достойная зарплата, кстати, как раз один из хороших стимулов. У наших преподавателей, работающих на полную ставку, средняя зарплата в прошлом году была свыше 130 тыс. рублей. Это при средней в регионе в районе 70 тыс. Но прежде всего — быть учёным интересно, деньги и возвращающийся к профессии престиж дополняют картину.

— Как сегодня выстраивается довузовская подготовка потенциальных студентов? В чём преимущества вашего подхода по сравнению с аналогичными структурами при вузах?

— Стандартный набор курсов, вебинаров и открытых мероприятий был у нас давно, но самым эффективным инструментом подготовки сильных абитуриентов стал Лицей НИУ ВШЭ. Мы создали его буквально три года назад, а он уже занимает 10-е место в рейтинге школ страны. Смысл был в создании серьёзного предуниверсария, позволяющего ребятам мягко перестроиться со школьного подхода к обучению на университетский плюс на два года раньше начать погружаться в выбранное направление подготовки. В Лицее у нас есть восемь направлений: математика, информатика и инженерия, юриспруденция, гуманитарные науки, экономика и математика, дизайн, психология, экономика и социальные науки, востоковедение. Преподают в Лицее те же, кто и в университете, один день в неделю лицеисты проводят непосредственно на факультете. Получается, что те, например, кто хочет стать психологом, начинают разбираться вместе с преподавателем в основах психологии уже в 10-м классе.

Отбор в Лицей серьёзный, но мест много: мы создали самую крупную старшую школу в стране. Сейчас набор — 700 ребят в год, а начинали с 58, пробовали, как получится. При этом мы не только для себя хотели готовить абитуриентов посильнее, мы рады, когда ребята поступают и в другие ведущие университеты. Прошлый выпуск пошёл не только к нам, но и в МГУ имени М.В. Ломоносова, МГИМО, РАНХиГС и МФТИ. Результаты ЕГЭ у ребят по большинству предметов примерно на 20 баллов выше, чем в среднем по стране, так что в вузах им рады. Но когда лицеисты выбирают Вышку для дальнейшей учёбы, нам особенно приятно.

— Актуальной темой последних лет для российских вузов становится создание эндаумент-фондов, или, по-русски, фондов целевого капитала. Подобный проект существует и в Вашем вузе. Расскажите подробнее о его эффективности. Что изменилось в части его наполнения, управления им и контроля за последние годы? С какими проблемами сталкивается вуз, инициируя подобные проекты? На что направляются собираемые средства?

— Фонд у нас давно, но на приличные суммы заработка он вышел всего пару лет назад. Эндаумент — это самый, пожалуй, надёжный способ хранения и использования благотворительных средств. Всё, что туда жертвуется, остаётся нетронутым, расходуется только то, что заработано от управления этим капиталом. То есть можно получить деньги и сразу потратить, а можно сложить их в такой фонд, поместить на рынок, заработать и в следующем году повторить ту же последовательность шагов. Другое дело, что при среднем доходе в 8–10% от суммы нужен очень серьёзный объём фонда, для того чтобы дохода хватало на масштабные проекты. Мы вот в прошлом году смогли на такие доходы фонда построить спортивную площадку, в этом году покупаем нужные для студентов-финансистов аппараты Bloomberg. МГИМО, если не ошибаюсь, тоже покупал для себя такие аппараты из средств эндаумента. А СПбГУ ремонтировал дороги в студенческом городке — все по-разному распоряжаются деньгами, нужд у университетов много.

Наш фонд с момента создания не менялся — решения по нему принимает совет из выпускников и профессоров, от выбора управляющей компании до голосования по распределению заработанных средств между проектами. Думаю, тут ничего менять и не нужно. Когда-нибудь дорастём и до финансирования из эндаумента больших проектов, но, повторюсь, при доходе в 8–10% в год объём средств в фонде должен быть очень и очень внушительным.

— Продукция Издательского дома ВШЭ пользуется не только популярностью у студентов, но и коммерческим успехом на российском рынке книгоиздания. Очевидно, что книга — один из Ваших приоритетов. Какую поддержку получает издательство от университета?

— Вы так формулируете вопрос, как будто издательство не является частью университета. Тут неверно будет выводить логическую цепочку «школа помогает издательству»: одному нужно другое и наоборот. Учёному хочется видеть свою книгу, школе — собственный знак на учебниках своих представителей. Мы издаём то, в чём уверены, что считаем достойным. Мне кажется, что распространение онлайн-технологий понемногу будет возвращать каждой книге вес, ценность. Мы придём к ситуации, когда издавать будут только то, что люди захотят иметь в домашней библиотеке, а не прочитать раз в транспорте и забыть. Вот такие издания мы хотим иметь в своём каталоге. Я всегда дарю наши книги партнёрам университета, люди рады их получать. Думаю, такое отношение ко всей книгоиздательской деятельности и даёт свои плоды. Вот, к примеру, в художественной литературе в 1990-е знаком качества для современной литературы было то, что работа издавалась в «Амфоре», сейчас в каждом шорт-листе серьёзных литературных премий есть проекты издательства Елены Шубиной. Вот и мы претендуем на такой статус в академической книге. Человек будет покупать книгу нашего издательского дома, зная, что мы ручаемся за содержание и качество, ставим на это всю репутацию Вышки.

— Каковы Ваши личные читательские предпочтения по жанрам и форматам?

— Я по-хорошему всеяден. Читаю и художественные вещи самых разных эпох и жанров, и научные. Прослыл среди друзей любителем поэзии. Книга хороша к месту и времени. Осенью хочется одного, летом — другого. Что-то нужно для разгрузки мозга, что-то — для нового взгляда. Я отдыхаю в книжном магазине, мой кабинет всегда полон книг. Сейчас вот надеюсь разобрать книги, которые получил в подарок на день рождения: коллеги знают, что чай и книга — лучшие подарки для меня, так что юбилей пополнил мою библиотеку.

— Спасибо!

NB!

Ярослав Иванович КУЗЬМИНОВ, ректор НИУ ВШЭ

Родился в 1957 г. в Москве.

В 1979 г. окончил экономический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова.

С 1979 по 1989 гг. преподавал на кафедре истории народного хозяйства и экономических учений МГУ.

В 1984 г. защитил кандидатскую диссертацию по экономике общинных отношений.

В 1989–1993 гг. работал старшим научным сотрудником и заведующим сектором историко-экономических исследований Института экономики АН СССР (затем РАН).

В 1989 г. создал вместе с группой молодых преподавателей, научных сотрудников и аспирантов МГУ и ИЭ АН СССР так называемую альтернативную кафедру экономической теории в Физико-техническом институте, которая затем перешла в МГУ.

В 1992 г. вместе с Е. Ясиным предложил Правительству РФ концепцию создания экономического вуза нового образца – Высшей школы экономики.

В 1997 г. возглавил группу, разработавшую концепцию организационно-экономической реформы образования России на рыночных основах.

С 1999 г. член Совета Центра стратегических разработок и руководитель ряда направлений подготовки национальной стратегии, в том числе по развитию образования. Входил в Комиссию по разработке Национальной доктрины образования.

В 2001 г. по инициативе Я.И. Кузьминова был создан Российский общественный совет развития образования.

В первом составе Общественной палаты РФ (2006–2008) возглавлял Комиссию по вопросам интеллектуального потенциала нации.

В 2010–2012 гг. (третий состав Общественной палаты РФ) – председатель Комиссии по развитию образования.

В 2011 г. стал соруководителем экспертной группы «Рынок труда, профессиональное образование, миграционная политика» по доработке Стратегии социально-экономического развития России до 2020 года.

Я.И. Кузьминов награждён орденом Почёта (2002), орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени (2012). В 2017 г. Президент РФ подписал Указ о награждении ректора орденом «За заслуги перед Отечеством» III степени.

Редакция благодарит пресс-службу НИУ ВШЭ за содействие в подготовке материала.

Опубликовано в номере июль-август 2017