Екатерину Рождественскую, дочь поэта Роберта Рождественского и литературного критика Аллы Киреевой, не нужно представлять широкой публике – она стала известна как фотохудожник, создав обширную галерею портретов в рамках фотопроекта «Частная коллекция». С помощью грима, костюмов и декораций наших известных современников перевоплощали в персонажей живописных полотен великих художников прошлого. Как выяснилось, это лишь одна из граней таланта Екатерины Робертовны. Не так давно она выпустила книгу воспоминаний «Жили-были, ели-пили…», в которой смешные, грустные и «ужасные» истории о знаменитых гостях дома Рождественских соединяются с семейными рецептами.

— Екатерина Робертовна, что побудило Вас написать книгу?

— У меня трое сыновей, и я хотела помочь им узнать историю своей семьи. Я много ездила, сидела в архивах, но, к сожалению, знаю историю семьи только до прабабушки. У нас сибирская линия со стороны отца и астраханская, южная — со стороны мамы. Всё это сложилось, и получилась такая вот «поваренная книга воспоминаний», где я рассказываю, как приходили к нам замечательные гости, как они ели, — они всё время ели! — пили, пели песни. Приходили и Кобзон, и Магомаев, и Гуляев, и Высоцкий. Но я стояла на кухне и их молча ненавидела, потому что они съедали всё и надо было идти готовить. А готовить тогда было особенно не из чего. Помню моё фирменное блюдо… У нас были чугунные горшочки, и папа довольно часто получал писательский продовольственный заказ с сосисками. В магазинах они бывали очень редко, за них шла драка, надо было отстоять несколько часов в очереди. И вот эти сосиски у меня шли со всем, что оставалось в холодильнике: кусочки сыра, гречневая каша. Я всё это перемешивала, заливала соусом на муке, посыпала специями. Получалось вполне съедобно, гости были сыты в течение какого-то времени, и я могла пойти за стол послушать, что они там рассказывают.

Эта книжка у меня создана из впечатлений жизни — есть плохие, есть хорошие, есть вкусные, есть ужасные, но, в общем, это всё про нас, про отца, про мою жизнь. Вообще, если кто книжку купит, очень прошу: на ночь не читайте, это вредно, я на себе проверила.

— Расскажите, а как Ваш отец создавал свои произведения?

— Он всегда запирался в своём кабинете: закрывалась дверь, обитая ватином, щёлкал английский замок. Когда он работал, я играла в тихие игры, зная, что любой шум отцу мешает. У нас вообще был культ отца, и совершенно сознательный культ. Меня никто не принуждал — я понимала, что за этой чёрной дверью происходит что-то очень важное. И когда отец выходил из прокуренной комнаты — я помню этот сизый дым, который вместе с ним вырывался из кабинета, — он нам говорил: «Девоньки, пойдёмте, я вам почитаю стихи». И «девоньки» — то есть я, мама, бабушка, потом сестра — садились за стол, а он начинал нам читать. Он очень много писал летом. В Доме творчества писателей в Дубулты, в Юрмале, он сидел, как на работе, и писал, писал, писал очень много. И это он всегда делал один. А мама была литературным критиком. Такой творческий тандем.

— Как Вы ощущали любовь отца к матери и матери к отцу? В его произведениях звучит очень мощное, космическое чувство…

— Я совершенно спокойно к этому относилась. Для меня это был быт, я думала, что во всех семьях то же самое: все должны обожать мужа или жену, это правило и исключений быть не может. И все отцы должны работать дома за чёрной дверью и писать стихи. Действительно, хотя отца знают как гражданского поэта, он удивительный лирик. И вся его лирика обращена к маме. Эти стихи папа писал не только когда был молодым, а до последнего дня. Всё время обращался к ней, всё время советовался с ней.

— Расскажите о своих путешествиях. Какие места особенно запомнились, вызвали восторг?

— В любом, самом малоинтересном, месте нахожу что-то, что мне нравится. Очень люблю Русский Север, люблю маленькие города с покосившимися домиками и золотыми шарами, которые растут за забором. И мне очень нравятся люди. У меня было 200 персональных выставок, с которыми мы ездили по всей России и Европе. И я всегда общалась с людьми, это совершенно потрясающий опыт. Однажды от бедности, но от большой души директор маленького музейчика где-то под Новгородом, пригласив нас к себе, дала нам чай, сахар и солёные огурцы. Такая она была замечательная, так с нами разговаривала — мы просто зарядились от неё. Из каждой поездки я что-то привожу, в том числе рецепты. Например, из Мурманска — бруснику, протёртую с орехами и апельсиновой коркой, ничего нет вкуснее.

— Каких новых проектов нам ждать от Вас в ближайшем будущем?

— Я всегда сразу начинаю что-то делать. Потому что если только мечтать, ничего не случится — надо делать сразу, даже не умея. Не умея, я начала фотографировать, писать. Скоро будет моя выставка в Музее декоративно-прикладного искусства. К Новому году выйдет книга о «Частной коллекции» — она называется «Взрослые игры». Там самые интересные истории о людях, которые приходили ко мне на съёмку. Будет и третья книжка — к марту или к лету.

Помню свои первые французские духи, «Же Озе». Когда начала учить французский, то перевела это название — «Я осмелилась». И я вот тоже осмелилась сразу делать то, что придумала…

Опубликовано в номере ноябрь 2015