С момента вступления в силу положений Федерального закона от 29.12.2010 № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» в отрасли нарастает непонимание, связанное с толкованием ряда используемых в документе понятий в отношении печатной (книжной) продукции и практикой применения норм закона, а также их последствий для основных участников книжного рынка (издательств, книготорговых организаций, библиотек и пр.).

Одновременно с неурегулированными формулировками уже существуют прецеденты неверного толкования закона в отношении книжной продукции как гражданами, так и государственными органами. При отсутствии независимой и профессиональной экспертизы кажущиеся «сомнительными» книги изымаются из распространения, при этом издательства-поставщики не получают официальных и обоснованных разъяснений. Список таких «опасных» книг расширяется, при этом дальнейшая процедура оспаривания этих субъективных решений также неясна. Среди подобных книг уже оказались издания энциклопедического характера, мировые бестселлеры, переведённые на десятки языков. Непонятен также порядок применения 436-ФЗ к электронной книжной продукции, библиотечным фондам. На основании закона, носящего информационный характер и не предусматривающего уголовной ответственности, открыты уголовные дела по сговору в пропаганде порнографии.

К обсуждению этого документа, проблем в его применении и последствий для книжного рынка, рекомендаций в отношении общего порядка применения 436-ФЗ, критериев формирования экспертного сообщества, предложений для внесения изменений или дополнений в Федеральный закон журнал «Университетская КНИГА» пригласил экспертов рынка.

Александр ВОРОПАЕВ, начальник отдела книжных выставок и пропаганды чтения Роспечати: К сожалению, книжное сообщество сформулировало свою позицию по отношению к этому документу, когда закон уже был принят и вступил в силу. В начале сентября Роспечать инициировала рабочую группу по выработке рекомендаций по применению 436-ФЗ к книжной продукции. В группу вошли две редакционные комиссии. Работа первой была направлена на выработку предложений по маркировке знаком информационной продукции – где и как он проставляется, какие ограничения накладываются, а вторая была создана, для того чтобы, учитывая специфику отрасли, внести изменения и дополнения в федеральный закон. Первую комиссию возглавляет А.Г. Шипетина, вице-президент РКС, вторую – М.Е. Рябыко, руководитель правового департамента издательства «ЭКСМО».

В целом книжники голосуют против, вплоть до исключения книжной продукции из-под действия этого закона, и мы готовим предложения от отраслевого сообщества и планируем с ними выходить к законодателям. Пока же речь идёт только о разъяснениях в применении 436-ФЗ в отношении книжной продукции.

Книгоиздательская отрасль не находится в ведении Роскомнадзора, который курирует периодическую печать и уже давно предоставил все рекомендации, мы подконтрольны Роспотребнадзору. Но в любом случае оба ведомства дали Роспечати свободу действий в выработке разъяснений и комментариев по этому вопросу. В настоящий момент подготовлены рекомендации в отношении маркировки книжной продукции, которые утверждены Роспечатью и будут согласован с Минкомсвязи России

Александра ШИПЕТИНА, вице-президент РКС: Несмотря на то, что из неофициальных источников известно, что в первоначальном варианте книжная продукция не подпадала под действие закона, тем не менее он вступил в действие, отрасль в нём обозначена, и мы его должны соблюдать.

Члены сообщества проявили высокую активность, мы получили много писем с конкретными проблемами, с которыми сталкиваются издатели и распространители в отношении выполнения закона. В общем и целом наши рекомендации отвечают практически на все вопросы, которые были заданы: как уведомить покупателя, родителей, потому что в обязанности книгораспространителей вменяется довести до сведения покупателей, где смотреть эту информацию. Возникало много вопросов по содержанию. Мы пошли достаточно простым путём и использовали классификатор ББК, который все привыкли видеть в каждом из изданий, и таким техническим способом ограничили круг литературы, который подпадает под маркировку. Этот знак – не ограничение, не запрещение, он служит для того, чтобы донести до родителей информацию о том, что может содержать данный текст. Поэтому, по согласованию с Роспечатью, мы пришли к мнению, что решать о том, содержит ли издание информацию, опасную для ребёнка, имеет право каждый издатель самостоятельно. Для спорных ситуаций предлагается создать специальную экспертную комиссию из представителей Роспотребнадзора и Роспечати с участием отраслевых ассоциаций. Уже поступают заявки, издательства могут предлагать кандидатуры своих экспертов, которым все бы доверяли. Эксперты будут, согласно закону, аттестованы и начнут решать спорные вопросы.

Нашей группой выработаны рекомендации по договорам между издателями и книгораспространителями (поскольку звучало немало предложений оформлять возрастную маркировку в накладных и т.п.). Было принято решение, что издатель принимает на себя ответственность по маркировке, а распространитель – в том, чтобы информировать в местах продаж покупателя, где находится эта маркировка. В договоре между издателем и распространителем мы предложили поставить обязательства и гарантии издателя о том, что он весь свой товар, который поставляет, надлежащим образом проверил и промаркировал. Это касается тех изданий, которые вышли в свет с 1 сентября 2012 г., что определяется по дате выхода из типографии.

Что касается работы второй группы, то были обнаружены несоответствия между законодательными нормами и правоприменительной практикой. Эти моменты мы выделили, внесли в перечень, но пока нет полной ясности, как можно изменить этот закон, как это будет происходить, кто инициирует процесс, поэтому мы предлагаем разместить эти рекомендации на сайте РКС и продолжать принимать предложения и замечания.

Борис КУПРИЯНОВ, Президент Альянса независимых издателей и книгораспространителей: Закон неприменим. Если мы пойдём по пути адаптации нашей интеллектуальной деятельности к выполнению данного закона, если будем делать вид, что его применение возможно, если мы будем маркировать книги, писать соответствующие письма, мы объективно его примем. Но его принятие невозможно для всех сегментов книжного рынка – книжных магазинов, издательств, Интернета и т.д. Поэтому нужно идти другим путём – либо считать, что книги не подпадают под этот закон, либо исходить из того, что все книги, как это написано в 1-й статье закона, являются культурно-исторической ценностью.

Владимир ХАРИТОНОВ, исполнительный директор Ассоциации интернет-издателей: Я согласен с коллегой, но должна быть чёткая позиция издательского сообщества о том, что этот закон к книгам неприменим. Понятно, откуда «растут ноги» у этого закона – в США аналогичная практика есть для кинематографии. Но в США это решается на уровне саморегулирования, т.е. сама отрасль помогает родителям определять, будет ли этот фильм полезным для ребёнка или нет, потому что фильм посмотреть в магазине нельзя. Но ведь когда родитель приходит в магазин, он же может пролистать книгу, прочитать аннотацию.

Хорошо, закон приняли, он есть. Но в законе написано, что он, во-первых, не действует на то, что имеет культурную, историческую и т.п. ценность, а книги напрямую этому соответствуют, во-вторых, он не действует на информацию, к которой существует открытый доступ, которая накапливается библиотеками, музеями и архивами. А что ими накапливается? Книги! Итак, в законе дважды сказано, что он не распространяется на книжную продукцию.

Очень печально, что Роспечать пропустила этот закон, издательское сообщество поздно спохватилось, а самое главное, не заняло чёткую позицию по крайней мере с требованием разъяснить, распространяется ли действие закона на книги. Закон плохой, лет через пять его отменят или откорректируют, но зачем пять лет страдать? Ведь чтобы ни случилось со страной и её политическим строем, книги будут издаваться и продаваться, читаться в библиотеках и т.д.

Александра ШИПЕТИНА: Издательское сообщество считает, что книги не должны подпадать под действие этого закона, и мы все единодушны в том, чтобы слова «и печатная продукция» были изъяты. Естественно, мы поддержим любые инициативы в этом плане. При этом мы все живём в правовом поле и должны исполнять существующие законы. Именно поэтому мы предложили на сегодняшний день своего рода инструкцию и разъяснения по их выполнению, «обезопасив» отрасль от текущих проверок. Но останавливаться на этом никто не намерен.

Олег НОВИКОВ, Генеральный директор издательства «ЭКСМО»: Я вынужден согласиться со своими коллегами. В данной ситуации я тоже считаю, что как бы мы ни пытались объяснить и облегчить действие закона, чем больше юристы пытаются дописать и додумать и что-то скомпенсировать, тем больше становится понятно, что это сделать нельзя. Закон в части книг надо отменять, так как работать с детскими изданиями мы просто не сможем.

Если есть версия, что в первоначальном варианте законопроекта книг не было, то самый простой путь – принять поправки к данному закону и исключить книжный сегмент из-под его действия. У нас и так достаточно проблем с магазинами, читателями, интернет-пиратами, другими законами. Вопрос в том, как эту позицию грамотно донести до законодателей.

Я думаю, ярким поступком было бы остановить выпуск и продажу книг, буквально следуя тому, что написано в законе, и тогда, может быть, это вынудило бы быстрее решать этот вопрос и что-то менять.

Ирина БАЛАХОНОВА, Генеральный директор издательства «Самокат»: Мы полностью поддерживаем позицию Б. Куприянова, поскольку на практике с книгами возникают абсурдные ситуации. Наиболее резонансным было дело, связанное с письмом Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребёнка П. Астахова, которого, к сожалению, безуспешно, приглашали на эту встречу. За подписью П. Астахова на имя губернатора Свердловской области ушёл ответ на письмо Уральского родительского комитета с требованием изъятия из обращения трёх энциклопедий по половому воспитанию и книги Д. Гроссмана «С кем бы побегать?» И это, несмотря на то что последняя ещё до выхода закона была промаркирована «15–18». Как стало известно из СМИ, председатель Уральского родительского комитета, инициировавший этот показательный процесс, книги даже не читал. После того как книга была изъята из магазинов и библиотек Свердловской области, издатель был вынужден промаркировать её иначе.

В магазинах создаются собственные экспертные комиссии, которые самостоятельно определяют соответствие книги определённому читательскому возрасту. В ряде случаев, книги без объяснений возвращаются издателям. На наши запросы разъяснить в письменной форме отказ взять книгу издателей отправляют «к руководству». Складывается странная ситуация «стравливания» издателей и распространителей.

Как мы можем реагировать в такой ситуации? Промаркировать всю детскую литературу «18+», создать сайт в Сети, объяснив родителям, что в отличие от государства мы не хотим выводить детскую продукцию из-под ответственности родителей? По сути, только родители являются единственным надзорным органом, который сам решает, что лучше для их детей. Мы все понимаем, что фактический и психологический возраст у каждого ребёнка различаются, и подбор литературы должен осуществляться индивидуально.

Пока нет взаимодействия законодателей и издателей, можно пойти по пути встречной инициативы. Мы подготовили обращение на имя председателя Комитета ГД РФ по вопросам семьи, женщин и детей Е. Мизулиной, которое хотим предложить подписать всем родителям. Мы считаем, что вступивший в силу 436-ФЗ поощряет родительский инфантилизм, вмешивается в жизнь ребёнка и нарушает процесс его развития и адаптации, в том числе в отношении сложных жизненных ситуаций и физиологических процессов, не учитывает индивидуальный возраст каждого ребёнка. Закон вносит недопустимую флуктуацию в хорошо зарекомендовавшую себя в течение длительного времени систему образовательно-рекомендательной маркировки, без которой детская книга не выходит. Отдельные формулировки, содержащиеся в законе, создают существенные сложности для популяризации чтения в России, противореча тем самым государственной и общественной задаче воспитания и образования детей с помощью книг.

Марина КОЗЛОВА, сооснователь издательства «Розовый жираф»: Давид Гроссман, автор книги «С кем бы побегать», – писатель, который имеет огромное число книжных премий в Израиле, человек, который номинировался на Нобелевскую премию по литературе. Книга переведена на огромное количество языков, она выходила в России, и её тираж был полностью распродан.

Изначально книга «С кем бы побегать» предназначалась для старшего школьного возраста и была соответствующим образом промаркирована. В этой серии книги говорят с подростками о не очень сложных, но важных, с нашей точки зрения, проблемах. Именно у этой книги была дополнительная маркировка – «15–18».

Что произошло с изданием на этот раз? Мы, как и все остальные, из Интернета узнали, что Уральский родительский комитет провёл рейд по магазинам Екатеринбурга, написал письмо губернатору области с просьбой изъять ряд книг из обращения, и наша книга была изъята вместе с остальными. Прошло время, и нам позвонили встревоженные библиотекари, которые говорили, что очень хотят, чтобы книга была в их фондах, что её очень важно читать подросткам, но губернатор области всем библиотекам разослал письмо П. Астахова, в котором не просто рекомендуется, а требуется изъять и вернуть эти книги издателю. К сожалению, мы не получали никаких разъяснений ни из офиса П. Астахова, ни от губернатора, ни от Свердловского следственного комитета, с сайта которого мы узнали, что книга находится на экспертизе, а в отношении нас заведено уголовное дело, но не по 436-ФЗ, а  совершенно по другому закону, а именно, что имеет место сговор с целью распространения порнографии.

Мы пошли на меру, которая должна была обезопасить скорее даже не нас, а те библиотеки, товароведов и продавцов, которые не хотели отказываться от нашей книги, но не могли после такого письма взять её обратно. Мы наклеили стикер «18+», но если говорить о той классификации, которая есть в законе, то эти пункты настолько размыты, особенно в отношении книжной продукции, что работать с ними невозможно. Я уже даже не говорю о соответствии книги фактическому читательскому адресу, ведь сама книга важна для подростков.

Александр АЛЬПЕРОВИЧ, Генеральный директор издательства Clever Мedia Group: Мы тоже маркировали свои книги по возрасту. Это книги серии «Моё тело меняется» – детские сексуальные энциклопедии, лицензионные издания, на которые мы приобрели права и которые издаются во многих странах мира. Мы перерабатывали их очень долго, проводили фокус-группы, в результате фактически переписывали отдельные статьи, делали их понятными и простыми, без использования анатомических подробностей. В итоге книги были промаркированы «10–13 лет», потому что это наиболее соответствующий возраст, и тогда же начинается изучение этих вопросов на уроках анатомии. Тем не менее наши книги были изъяты из продажи, безо всяких писем и заявлений, разумеется. Это вынудило нас приклеить на них стикер «16+», что делает их абсолютно бессмысленными.

Эти издания – не шедевр, в отличие от произведения Давида Гроссмана, но они должны быть. Это классические энциклопедии сексуального развития, тем более что в них нет ни одной фотографии, это всё комиксоподобные иллюстрации.

В итоге я как издатель остановил выпуск серии – не потому, что я чего-то боюсь, и не потому, что на меня пока ещё не завели дело, а потому, что мне не хватает ресурсов, чтобы отстаивать свою позицию на рынке. Как результат, я могу предположить, что подобных книг просто не будет. Если говорить откровенно, всё, что мы НЕ издадим, а мы делаем это профессионально и несём ответственность, дети узнают из других источников, такие лакуны заполняются моментально. А вот кто и как будет контролировать эти источники – большой вопрос.

Понятно, что борьба с наркотиками и сексуальное воспитание – это разные вещи, но запреты – это путь в никуда. И если под этим предлогом изымать литературные произведения, это уже мракобесие.

Александр НЕБОГАТИКОВ, юрисконсульт компании OZON.ru: Когда закон вступил в силу, появилось много вопросов, и не только относительно книжной, но и в части аудиовизуальной продукции, и цифрового контента, которыми мы торгуем. Что касается маркировки продукции и ответственности, то мы внесли новые формулировки в договоры с поставщиками, согласно которым в целях понижения рисков нашей компании мы, как предлагается сейчас РКС, перекладываем ответственность на поставщиков, потому что они лучше знают свою продукцию, а у нас нет возможностей для того, чтобы читать каждую книгу и определять, к какому возрасту она должна относиться.

По сути, только родители являются единственным надзорным органом, который сам решает, что лучше для их детей. Мы все понимаем, что фактический и психологический возраст у каждого ребёнка различаются, и подбор литературы должен осуществляться индивидуально.

Возникла проблема, как быть со стоками, которые уже были на складе до вступления закона в силу, но продаются сейчас. В этой связи мы рекомендовали ставить везде «18+», при этом выглядит абсурдно, когда какие-нибудь «Смешарики» промаркированы таким образом.

Мы консолидировали все вопросы и отправили их в Роскомнадзор, недавно получили ответ. К сожалению, ответили только на один, а именно на тот, что считать печатной продукцией, потому что в законодательстве отсутствует определение этого термина. Соответственно к печатной продукции можно было отнести не только книги, брошюры и журналы, но и, например, футболки с принтом. Нужно ли это маркировать? Роскомнадзор ответил, что для определения того, что считается печатной продукцией, необходимо заглянуть в ГОСТ «Издания. Основные термины и определения», т.е. всё-таки это печатные издания. Согласно ГОСТ, издание – это документ, предназначенный для распространения содержащейся в нём информации, прошедший редакционно-издательскую обработку, самостоятельно оформленный и имеющий выходные сведения. Всё, что подпадает под это определение, подлежит маркировке.

Рифат САРАЗЕТДИНОВ, Генеральный директор ИГ «Гранд-Фаир»: Межрегиональный библиотечный коллектор – это как раз та структура, которая находится между издателями и библиотеками в книгопроводящей цепочке. Я согласен с мнением коллег, что прогибаться под этот закон сообществу опасно, потому что даже такие крупные игроки, как OZON, говорят, что существуют серьёзные риски. Широкое толкование норм приводит к тому, что каждый проверяющий понимает закон по-своему. А проверять есть кого: не говоря уже о магазинах, у нас 45 тысяч библиотек. Перепуганные сообщениями в Интернете, библиотеки начинают «шерстить» свои детские фонды, перечитывать книги, находить какие-то слова, режущие слух, удивляться тому, что эта книга на младшем абонементе, передвигать её дальше и т.п.

Эта атмосфера паники и страха затрагивает две отрасли книжного рынка – издательско-книготорговую и библиотечную. Очень сложно всё маркировать и описывать, поэтому я считаю, что сообществу нужно занять более жёсткую позицию и вести дискуссию с точки зрения выведения книжной продукции из-под действия закона.

Ирина МИХНОВА, вице-президент РБА, директор Российской государственной библиотеки для молодёжи: Обсуждаемый закон касается принципиального вектора развития библиотек. Документ построен на абстрактных, субъективно понимаемых понятиях добра и зла, а за его неисполнение следуют вполне серьёзные и реальные наказания, поскольку с принятием 436-ФЗ одновременно были введены поправки в административное законодательство РФ. Предусматриваются штрафы в 20 и 50 тыс. рублей для юридических лиц, вплоть до закрытия магазинов и библиотек. А раз есть такие санкции, то о каком рекомендательном характере закона может идти речь?

Поскольку каждое словосочетание в этом законе можно трактовать по-разному, мы попытались прочесть и истолковать закон в самом худшем его варианте, т.е. в самом вредном для библиотек. В этом случае под его действие подпадают все общедоступные библиотеки. Мы подготовили два письма с запросами на предмет разъяснения в адрес Роскомнадзора и Минкультуры России. Первый запрос связан с классификацией библиотечных фондов с последующим отражением её в электронных и печатных каталогах. Эта процедура с расчётом на 2 млрд книг, хранящихся в библиотеках России, представляется достаточно бессмысленной. Мы поинтересовались, действительно ли библиотечные фонды нуждаются в такой классификации и как документально подтвердить факт классификации? Как управлять книговыдачей, если классификация не будет отражена в каких-то документах? Но самое страшное подозрение – в том, что придётся не только классифицировать фонды, но и маркировать их.

Второй запрос – относительно ст. 16 «Дополнительные требования» 436-ФЗ в части запечатанных упаковок. Если там не будет в скобках указано, что это касается только продажи, всё это, естественно, будет относиться и к библиотекам как к местам, доступным для детей. Кроме того, есть положение о том, что продукция, не предназначенная для детей, должна распространяться на расстоянии 100 метров от учреждения, в которое отрыт доступ детям. Но во взрослых библиотеках есть детские отделы, это вообще тенденция развития библиотек в России – совмещённое детско-взрослое обслуживание. Поэтому вторая наша просьба – разъяснить, имеют ли отношение эти нормы к библиотекам.

Первая очевидная мысль, которая пришла нам в голову, – исключить книги из-под действия этого закона, и тогда бы половина наших проблем решилась. Но у нас ещё есть фонды аудиовизуальных материалов. Это не только диски, но и грампластинки. Про них уже все забыли, но эти фонды также есть в библиотеках, и они тоже подлежат классификации и маркировке.

Евгений БУНИМОВИЧ, уполномоченный по правам ребёнка в г. Москве: Принятый закон ничуть не хуже других законов. Но наша проблема в том, что люди начинают объединяться, когда всё уже решено, при этом не имея чётко сформулированной отраслевой позиции. Не бывает законов, которые носят рекомендательный характер. Законы как раз и отличаются от рекомендаций тем, что их надо выполнять. В конкретном случае логика законодателей проста: человек приходит в большой магазин, ему трудно разобраться, что в нём есть. Правда, непонятно, если есть ведомственная маркировка, зачем нужна ещё одна.

Меня смущает ваше обращение к законодателям. Когда закон принят, единственный смысл таких писем – не общие фразы о том, что «жизнь ужасна», нужны конкретные предложения о том, как изменить определённую статью и почему это нужно сделать.

Ещё момент, не следует думать о том, что всё, что издаётся, абсолютно бесспорно. Вопрос полового воспитания – очень серьёзный, и это вопрос не издателя, не библиотекаря и даже не уполномоченного по правам ребёнка. Это вопрос общества в целом, и Россия просто не знает, что с этим делать, когда детям об этом начинать говорить. При этом надо иметь в виду, что не все книги можно отнести к культурной, художественной ценности, но такие книги тем не менее лежат в магазинах в открытом доступе.

Единственный положительный момент из всего этого – я увидел, что в России до сих пор трепетно относятся к печатному слову.

Что ещё хочу добавить: письмо уполномоченного не может быть инструкцией к изъятию книг, сейчас нужно оценивать документ отраслевым юристам и действовать методом лоббирования ограничений и исключений в закон.

Ольга МЯЭОТС, руководитель отдела детской книги ВГБИЛ, эксперт детской программы non/fiction: Я работаю больше 20 лет в самой крупной библиотечной ассоциации – ИФЛА – в секциях детских и школьных библиотек. В ИФЛА есть специальная секция, которая борется с такими запретами. Они публикуют международные рекомендации, и все сталкиваются с одним и тем же: ни один запрет не работает, ни один не достигает своей цели.

Что касается нашего закона, первое, что бросается в глаза, – размытость формулировок. Это означает возможность для любого трактования информации, предоставляемой в виде изображений или описания жестокости, физического или психического насилия, преступлений или иного антиобщественного действия. Есть известные во всём мире книги о войне, о холокосте. Можно их давать детям или нет? Мнения специалистов, как обычно, разделились, но в основном – лучше не давать. Но так можно дойти до самого абсурдного решения.

Библиотеке сейчас предписано следить за тем, чтобы книга «12+» не попала ребёнку до 12 лет. Более того, все книги, которые библиотека может принимать, уже должны быть только маркированными, пока непонятно, что делать со старым фондом.

Во всём мире существует правило, что решать, что читать ребёнку, может только родитель, и за это борется всё библиотечное профессиональное сообщество. Наша библиотека работает с детьми, начиная с 3–5 лет, и у коллег сложилось такое мнение, что самые сложные книги и должны читать дети, потому что до 18 лет человек должен решить, каким ему быть, кем быть и определить свои основные моральные позиции в жизни. Если мы ему перекрываем возможность читать книги, отвечающие на его вопросы, требующие его личной оценки, фактически мы воспитываем неполноценных людей.

Когда у нас принимают законы, всегда ссылаются на то, что есть соответствующая иностранная практика. Практика действительно существует. В США постоянно то в одном штате, то в другом пытаются запретить какую-то книгу. Библиотеки в течение десятилетий публикуют списки запрещённых книг. Туда попадают время от времени то Марк Твен с «Приключениями Гекльберри Финна», то Морис Сендак «Там, где живут чудовища», которую читают дети во всех странах. Эти списки есть в Интернете, и на каждую книгу есть ссылка на Amazon, т.е. в принципе это такое руководство к чтению. В прошлом году в Англии была попытка ввести возрастную градацию, против неё выступили сами писатели, и это не прошло.

Моя надежда как библиотекаря, что чем больше нам будут запрещать, тем больше мы будем читать, мы это многократно проходили. Но путь к этому, конечно, будет усеян костями профессионалов и честных родителей, которые пытаются бороться с системой.

Анна ТИХОМИРОВА, директор книжного магазина «Бампер»: Наш книжный магазин – не совсем обычный, мы занимаемся активным продвижением детской литературы, не ждём, когда к нам придёт читатель, который уже выбрал, что он будет читать, а сами рассказываем, показываем, продвигаем, в том числе приезжаем в региональные библиотеки и проводим круглые столы.

Я в течение 20 лет занимаюсь развитием Центра поддержки подростков «Перекрёсток», работающего с детьми, столкнувшимися с теми ужасами, от которых закон их хочет защитить, не давая читать те или иные книги. Могу сказать, что объединяет всех попадающих к нам подростков: 95% из них не читают книги, которые мы хотим запретить. Я сама стала заниматься активным продвижением чтения, потому что, на мой взгляд, книга – это один из важнейших факторов, помогающих подросткам не попасть в трудную жизненную ситуацию. И не просто книга, а та, в которой честно написано, как реально устроена жизнь, т.е. как сказано в законе, присутствует натуралистическое описание. Я как специалист ищу такие книги, которые помогут ребёнку зацепиться за честность, за правду.

К кому пойдёт ребёнок с трудными вопросами? Он не обращается к родителям, потому что с ними трудно об этом разговаривать, не идёт к учителям, потому что с ними нет честного контакта, и моя задача – помочь ребёнку найти контакт с книгой.

Я не очень понимаю г-на Астахова, почему ребёнок должен столкнуться с грязью и ужасами этого мира в реальности, почему ему не надо разобраться и выработать свою позицию, прочитав об этом в книге? Я не считаю правильным, что мы пытаемся защитить детей от страшного, просто не рассказывая о том, что это страшное есть. Ребёнку нужно давать как можно больше информации, предоставлять возможность сравнивать, что правда, а что ложь.

Марина АРАМШТАМ, психолог в области детского чтения: В конце 1920-х годов родительский комитет Кремлёвского детского сада проводил активную кампанию против сказки К. Чуковского «Муха-Цокотуха», потому что в то время шла борьба за гигиену и чистоту, а муха – источник заразы. С того времени, похоже, ничего не изменилось, потому что в нашей стране никогда не проводились исследования по психологии детского чтения, мы не знаем, что это такое, не понимаем, как ребёнок читает. Поэтому мы вносим художественную книгу в разряд информационных носителей. Но это не источник информации, не манифест, не листовка, не инструкция к действию. Это некоторый артефакт, который при встрече со своим читателем запускает какие-то механизмы, если этого хочет читатель. Это довольно сложный процесс, трёхсоставное действие: эту книгу нужно уметь читать, т.е. владеть определённой техникой; понимать, что там написано, и уметь выразить к этому своё отношение. Если ребёнок не делает одного их трёх, то, в общем, он не читает. С этой точки зрения художественная книга не может быть квалифицирована как взрослая или детская. Она всегда берётся озвучивать те темы, которые наболели в обществе. Художественная литература создаётся вовсе не для того, чтобы воспитывать у детей мораль. Если бы задачей было моральное воспитание, мы бы ограничились всего одним жанром – басней, которая была создана в античности и изжила себя к XIX в. Художественное произведение – это что-то более сложное, и оно работает на нечто другое – на создание языка поколения. Это то, чем отличается классика от современной литературы. Классика – это то, что является освоенным языком. Мы уже не можем на Чуковского «налепить» ничего, кроме ярлыка «культурная ценность». А скандальным мог быть даже Чебурашка: если он был бы создан на 15 лет раньше, его автор пошёл бы по стопам Хармса и Введенского, которые были обвинены во вредительстве подрастающему поколению. Страшно возвращаться к тому, что мы уже проходили в своей истории.

О чём, по сути, идёт речь в законе? О том, что нельзя называть словами то плохое, что вокруг нас существует. Но если мы это не называем словами в книгах, то мы делаем поколение безъязыким и лишаем его рефлексии. Мы обеспечиваем разрыв между собой и нашими детьми, потому что нам не о чем с ними говорить. Мы лишаемся возможности учить их формировать своё отношение к происходящему. Можно запретить «Майн Кампф», но можно прочитать её и заставить читателя ужаснуться, и это будет более действенным, чем то, что существует запрещённая книга, которая в итоге сакрализуется.

Чтение – это вид общения. Мы не можем сказать подростку «не дружи с тем мальчиком», точно так же мы не можем сказать «не читай эту книгу». Если у ребёнка есть к нам доверие, и нам не нравится эта книга, то он, возможно, прислушается и не будет её читать. Но невозможно относиться к чтению так, как написано в этом законе. Это не защита ребёнка, это диверсия против его развития.

Опубликовано в номере январь-февраль 2013