Стратегической целью Всероссийского библиотечного конгресса в 2018 г. была заявлена разработка Концепции развития библиотечного дела в Российской Федерации. К сожалению, инициаторы этой дискуссии и приглашённые участники оказались не готовы к конструктивному разговору, а разработка концепции неожиданным образом трансформировалась в «нулевые» обсуждения. Фактически речь шла не о чём-либо конкретном, а об исходных положениях: кто должен быть адресатом концепции, каким языком она написана и на кого рассчитана.

Но даже на старте дискуссии за кадром остались такие важные структурные элементы, как объект прогнозирования, вызовы времени и социальная миссия библиотек, методологический инструментарий и др. Попытаемся разобраться в этих непростых вопросах.

Автор Аркадий Васильевич СОКОЛОВ, профессор СПбГИК

КРитичесКий оБзоР БиБлиотечных КонЦеПЦий

В последние десятилетия в российском библиотечном деле распространилась практика составления концепций развития на период 5−10 лет. В зависимости от объекта рассмотрения можно выделить четыре группы концепций.

1. Локальные, концентрирующиеся на отдельно взятой библиотеке. Например, большой интерес вызвал проект Концепции развития Российской национальной библиотеки (РНБ) на 2018−2025 гг., который широко обсуждался библиотечной общественностью.

2. Отраслевые, соответствующие библиотекам определённого типа.

3. Региональные, охватывающие библиотечную систему республики (Карелия, Хакасия, Чувашия), края (Краснодарский, Красноярский, Ставропольский), области (Калининградская, Омская, Псковская, Ростовская, Самарская) в целом либо только общедоступные библиотеки.

4. Общероссийские (национальные), распространяющиеся на всю библиотечную сеть страны.

Эти концепции, создаваемые руководящими органами культуры или инициативными библиотечными работниками на местах, имеют много общего. Они редко адресованы массовому читателю или коллегам библиотекарям, чаще всего — учредителям и органам власти, от которых библиотеки находятся в административной и финансовой зависимости. Назначение библиотек понимается однозначно: формирование библиотечного фонда, соответствующего интересам пользователей, организация библиотечного обслуживания, информирование и предоставление образовательных и культурно-досуговых услуг, активизация общественной и культурной жизни всех слоёв населения. Отсюда примерно одинаковая структура концепций, включающая стандартные цели и задачи, решаемые библиотеками, законодательную и нормативную базу, статистические данные, достигнутые успехи в обслуживании читателей и технологическом процессе. Упоминаются, конечно, и «вечные» библиотечные проблемы: недофинансирование, межведомственные барьеры, пробелы в комплектовании фондов, отставание в информатизации, низкий уровень оплаты труда, неудовлетворительная (аварийная) материально-техническая база.

Как правило, обнаруживается более-менее ясно выраженный призыв к властям: принять меры для улучшения положения в библиотечном деле в обозримом будущем. Иногда энтузиасты библиотекари указывают на риски, к которым может привести пренебрежение нуждами библиотек, а именно: невозвратимая утрата культурного наследия; разрыв с мировым сообществом в области науки; снижение уровня образования нации, усиление дегуманизации и криминализации молодёжи. Нельзя не согласиться с выводом, который в 2011 г. сделали авторы проекта Концепции развития библиотечного дела в Российской Федерации до 2015 года: «Длительная запущенность отрасли требует очень существенных вложений, в том числе капитальных, которые могут показаться финансирующим органам чрезмерными». К сожалению, убедительность библиотечных концепций умаляет тот факт, что они вовсе не являются теми документами, за которые их выдают благородные защитники библиотечного дела. Дело в том, что концепция развития библиотеки (библиотечного дела) на определённый период — это по существу своему не что иное, как библиотечный прогноз, а те документы, которые сейчас именуются концепциями и претендуют на отражение будущего развития наших библиотек, представляют собой справки-отчёты о настоящем положении российского библиотечного дела. Судите сами.

В русском языке концепция понимается как «замысел, теоретическое построение; то или иное понимание чего‑нибудь; система научных и политических взглядов»¹.

¹ Ушаков Д.Н. Толковый словарь современного русского языка. — М.: Аделант, 2014. — С. 242.

Эти взгляды могут быть обращены в прошлое, настоящее или будущее, и если концепция посвящена осмыслению развития какого‑либо объекта в грядущий период времени, то это концепция прогностическая. Так, Концепция развития РНБ в 2018−2025 гг., в сущности, должна быть прогнозом РНБ на указанное семилетие. А Концепция развития библиотечного дела в Российской Федерации до 2015 года должна была котироваться в качестве отраслевого библиотечного прогноза. (Жаль, что этого не произошло.) Стратегической целью Всероссийского библиотечного конгресса в 2018 г. была заявлена разработка Концепции развития библиотечного дела в Российской Федерации. Если иметь в виду не справку-мифологему для Администрации Президента РФ, а реальный прогноз библиотечного дела страны, то в течение недели невозможно создать серьёзный, политически, экономически и культурно взвешенный руководящий документ для библиотечной отрасли. Однако можно было решить ключевые организационные вопросы: 1) обсудить пожелания к всероссийской библиотечной концепции; 2) определить коллектив разработчиков; 3) утвердить программу и сроки осуществления работы. Заодно уместно призадуматься, почему современные библиотековеды избегают термина «прогноз», хотя в Библиотечной энциклопедии имеется статья «Прогнозирование в библиотечном деле», где говорится, что это «деятельность по определению перспектив развития библиотечных объектов и явлений»².

² Библиотечная энциклопедия / Рос. гос. б-ка. — М.: Пашков дом, 2007. — С. 825.

Для этого придётся вернуться в советские времена, в легендарную молодость библиотечной науки.

Воспоминание о библиотечной прогностике

Попытка научного подхода к прогнозированию библиотечного дела была предпринята Государственной библиотекой СССР имени В.И. Ленина в 1970‑е гг. Полученные результаты изложены в сборниках научных трудов «Прогнозирование развития библиотечного дела в СССР» (Вып. 1−5. — М., 1972−1975), а также в статье одного из библиотекарей-прогнозистов³.

³ Ратникова Е.И. Эксперимент по прогнозированию в Государственной библиотеке СССР имени В.И. Ленина // Библиотеки СССР. — 1972. — Вып. 53. — С. 46–52.

Дальнейшие работы Библиотеки имени В.И. Ленина получили отражение в диссертации Е.И. Ратниковой «Методологические проблемы прогнозирования развития универсальных научных библиотек», защищённой в 1977 г., и в сборнике научных трудов «Научные основы организации исследований по прогнозированию и определению перспективных направлений развития библиотечного дела» (М., 1980. — 127 с.). Библиотечная прогностика, понимаемая как технология разработки прогнозов в библиотеках, была воспринята другими крупнейшими библиотеками страны, и у А.Н. Ванеева появились основания для вывода о том, что «в 80‑е годы в библиотековедческих исследованиях возникло новое направление — библиотечная прогностика и комплексные исследования прогностической ориентации»⁴.

⁴ Ванеев А.Н. Разработка методологических и методических проблем библиотековедения (обзор публикаций второй половины ХХ в.) // Библиосфера. — 2007. — № 3. — С. 47–52.

Почему же сегодня библиотечные исследования прогностической ориентации именуются концепциями развития?

Возможны два объяснения. Первое. В 1990‑е гг., когда директивно-плановое управление культурой уступило место непредсказуемым демократическим и рыночным реформам, потребность в прогностических разработках отпала, и государственные органы предпочли ориентироваться не на жёсткие прогнозы и программы, а на мягкие концепции и стратегии. После того как в 1992 г. была опубликована Концепция развития библиотечного дела на рубеже 2000-х гг., которая не котировалась в качестве директивы, подлежащей обязательной реализации, концептуальный взгляд в будущее стал общепринятым. Второе объяснение: библиотечные реформаторы по простоте душевной не поинтересовались методологией прогнозирования социальных явлений.

Классик социального прогнозирования в нашей стране Игорь Васильевич Бестужев-Лада (1927−2015), президент Российской академии прогнозирования (исследований будущего), разработал типовую методику, в которой различаются в зависимости от целевого назначения два типа прогнозов: поисковые (исследовательские, первичные) и нормативные (программные, вторичные). Поисковый прогноз нацелен на определение состояния изучаемого объекта в будущем при условии сохранения тенденций (трендов), действующих в настоящее время, а нормативный показывает, какими путями можно достичь желательного состояния объекта при учёте факторов, выявленных на поисковом этапе. Допустим, поисковые исследования показали сокращение числа сельских библиотек в регионе, что расценили как нежелательное явление. Тогда вступает в силу нормативное прогнозирование, регламентирующее выбор приемлемого способа реагирования. Принципиальное различие между поисковым прогнозированием и нормативным состоит в том, что первое ориентировано на познание научной истины, а второе — на утилитарный результат, поэтому поисковые прогнозы — итог научно-исследовательской деятельности, а нормативные — программы целесообразных практических действий.

Советское и постсоветское библиотековедение не располагало научной методологией исследования будущего, труды И.В. Бестужева-Лады и других отечественных футурологов-прогнозистов не были известны, поэтому библиотечная прогностика базировалась на здравом смысле и жизненном опыте библиотекарей-практиков, не выходя на уровень поискового прогнозирования. Сложилась парадоксальная, вообще говоря, ситуация: библиотечная прогностика оперировала вторым, утилитарным, этапом прогнозирования в отсутствие первого, исследовательского. Замена термина «прогноз» словосочетанием «концепция развития» позволила несколько сгладить это логическое противоречие, но пробел в процессе библиотечного прогнозирования всё равно остался. До сих пор мы не владеем инструментами познания будущего, потому что в библиотечной науке нет теории прогнозирования, нет библиофутурологии, которая обеспечила бы направленность и методологию футурологических исследований. Что же может представлять собой эта наука?

Библиофутурология как теория библиотечного прогнозирования

Нетрудно догадаться, что библиофутурология — это учение («логия») о будущем («футурум») книжного и библиотечного дела («библио»). Подобное учение сегодня отсутствует, и даже вопрос о его формировании ни книговеды, ни библиотековеды, ни библиографоведы никогда не ставили. Думается, дело в том, что наши интеллигенты книжники без каких‑либо научно-прогностических обоснований абсолютно уверены в вечном существовании книг и библиотек. Иногда, правда, слышатся скептические голоса, но профессиональные библиотекари не склонны к ним прислушиваться. Поэтому учёным коллегам слово «библиофутурология» кажется лишним в библиотечно-книговедческом лексиконе. К тому же достоверность социального прогнозирования сомнительна. Патриарх отечественной философии Теодор Ильич Ойзерман (1914−2017) в одной из своих статей, проанализировав высказывания выдающихся мыслителей от К. Маркса и Ш. Фурье до Й. Шумпетера и Ф. Хайека, пришёл к заключению: «Действительно научное познание отдалённого будущего человечества фактически невозможно»⁵.

⁵ Ойзерман Т.И. Возможно ли предвидение отдалённого будущего // Вестник Российской академии наук. —2005. — Т. 75. — № 8. — С. 2724.

Дело в том, что нельзя предусмотреть будущие открытия науки, а именно от них зависит, каким будет общество через 50 лет, а тем более через сто. Футурологи-синергетики, в свою очередь, объясняют принципиальные ограничения познания будущего тем, что поведение самоорганизующихся социальных систем спонтанно и непредсказуемо, подобно прогрессу в области искусственных технологий⁶.

⁶ Сергеев С.Ф. Наука и технология XXI века. Коммуникации и НБИКС-конвергенция // Глобальное будущее 2045. Конвергентные технологии (НБИКС) и трансгуманистическая эволюция. — М.: МБА, 2013. — С. 159.

Скептикам кажется, что солидным учёным не к лицу заниматься сомнительными футурологическими фантазиями.

Однако антифутурологический скепсис легко оспорить. В социальной прогностике бытует афоризм: «Будущее невозможно предсказать, но его можно создать». Правда этого афоризма в том, что будущее — результат коллективной деятельности людей, которая чаще всего хаотична, но в принципе может быть целесообразно организована. Для этого нужно, во‑первых, оценить желательность / нежелательность действующих трендов, т.е. составить поисковый прогноз; во‑вторых, перейти к нормативному прогнозированию для определения целесообразного порядка действий. В этом случае общество не только предвосхищает умозрительно своё будущее, но и способно реализовать практически желательный сценарий. Футурология превращается из фабрики фантастических футуриблей в источник управленческой информации, целесообразно направляющей общественную активность. В нынешних самодеятельных концепциях развития библиотек превалирует интуитивное предвидение, к тому же ориентированное на сохранение традиционного статус-кво. Здесь научное обоснование не требуется, поэтому нет нужды в библиофутурологии. Другое дело — Концепция развития библиотечного дела в России, которая не может осуществляться на основе интуитивных озарений. Разработку общероссийской (национальной) Концепции следует начинать с уяснения (пусть в первом приближении) библиофутурологических ответов на следующие вопросы.

1.   Что является объектом прогнозирования в Концепции: ведомственная библиотечная сеть Министерства культуры РФ? Все библиотеки страны, включая Национальную электронную библиотеку? Библиосфера как национальная система книжной коммуникации? Если ответить «библиотека», то немедленно возникает проблема библиотечной идентичности. Бессмысленно рассуждать о будущем российских библиотек, не уразумев, какие качества делают данный объект библиотекой, а не кафешантаном или информаторием. Как идентифицировать учреждения, именуемые библиотеками, но не имеющие ни книг, ни читателей, ни библиотекарей? «Не верь глазам своим», — советовал Козьма Прутков⁷, а что делать библиофутурологам?

⁷ Напомним мудрый афоризм: «Если на клетке слона прочтёшь надпись "буйвол", не верь глазам своим».

Приходится вспомнить, что отдельно взятых библиотек или даже библиотечных сетей реально не существует, а есть исторически сложившаяся библиосфера — мир книг, включающий авторов и читателей, книгоиздательства и книжную торговлю, библиографию и газетно-журнальную прессу, а также библиотеки разных видов. Поскольку будущее библиотечного дела зависит от всей совокупности компонентов библиосферы, логично считать объектом библиофутурологии не абстрактную библиотеку вообще, а библиосферу, представляющую собой мир библиотек во всей его системной полноте.

2.   Какова должна быть социальная миссия библиотек в обществе будущего? В Концепции развития РНБ на 2018−2025 гг. записано: «Историческая миссия РНБ — собирание, сохранение, предоставление в общественное пользование универсального фонда документов на всех видах носителей, отражающих накопленные человечеством знания и духовный опыт нации, и обеспечение гарантированного доступа настоящего и будущих поколений к интеллектуальным богатствам и знаниям»⁸.

⁸ Концепция развития Российской национальной библиотеки на 2018–2025 гг. — СПб.: РНБ, 2017. — С. 3–4.

Здесь отождествлены социальная миссия и технологическая функция. Комплектование фондов и обслуживание читателей — это не миссия, а технологические операции, которые свойственны всем библиотекам и во все времена.

Миссия, представляющая собой воздействие на духовность общества, не остаётся стабильной, а изменяется с течением времени. Так, социальная миссия РНБ в XIX в. была иной, чем в советский период, а какой она может стать в 2025 г., является загадкой. Ясно только, что социальная миссия российских библиотек в обозримом будущем должна определяться вероятным прогностическим фоном, а он, в свою очередь, зависит от того типа общества, в котором библиотекам предстоит существовать, и от того типа личности, с которым им предстоит взаимодействовать. Для того чтобы определить прогностический фон, допустим, России 2025 г., требуется переработать огромные массивы прогностических предположений, предсказаний, утопий и антиутопий. Сложность этой работы не столько в её объёме, сколько в противоречивости суждений. И тем не менее одну из главных тенденций можно предвосхитить.

Исторический опыт техногенной цивилизации показал, что колоссальный рост материальной, рациональной и энергетической мощи человечества не сопровождается ростом нравственности и гуманности. О дегуманизации нынешнего российского общества свидетельствуют кризис книжной коммуникации⁹, отток читателей из библиотек, свёртывание библиотечных сетей, падение престижа библиотечной профессии.

⁹ Чёрный Ю.Ю. Архивы, библиотеки, музеи в глобальной информационной среде // Роль библиотек в информационном обеспечении исторической науки. — М.: Этерна, 2016. — С. 43–66.

Поэтому актуальна гуманизация российского гражданского общества, особенно если удастся реализовать идею интеграции архивов, библиотек, музеев на базе средств электронной коммуникации. Библиотечный социальный институт, располагающий гуманистическими ресурсами национальной документированной памяти, может стать гуманистическим оплотом нации, и желательно, чтобы именно эта миссия нашла отражение в Концепции развития библиотечного дела в России. Разработка стратегии использования книжных ресурсов для гуманизации нынешних и будущих поколений представляет собой ту генеральную цель, на которую следует ориентироваться библиофутурологии.

3.   Ссылаясь на авторитет академика В.И. Вернадского (1863–1945), современные учёные-эволюционисты считают наше время этапом перехода от естественно сложившейся на нашей планете биосферы к искусственно создаваемой человечеством ноосфере — разумной оболочке Земли. Ноосфера понимается как обусловленная космической эволюцией среда обитания человека будущего, образованная посттехногенной цивилизацией и гуманистической культурой. В этой дефиниции учтены реальные противоречия между цивилизацией и культурой, между техносферой и человеком. Эти противоречия уже переросли в глобальные угрозы. Человечество стало заложником адских орудий массового уничтожения, которые само изобрело. Биологическому роду homo sapiens угрожает антропологический кризис, выражающийся в патологических мутациях генофонда человечества вследствие ослабления факторов естественного отбора. Глобальные масштабы приобретают геополитические холодные и информационные войны и террористические атаки, а внутри цивилизованных стран нарастают духовная деградация населения, социальные деформации, беспредельное эгоистическое корыстолюбие и аморальное потребительство.

Уместно вспомнить, что в своём предсмертном обращении к российской общественности академик Н.Н. Моисеев пророчески говорил: «Вся планета, как и наша страна, находится на пороге неизвестности и непредсказуемости. Необходимо признать, что в результате человеческой деятельности нарушилось естественное равновесие природных циклов, восстановить которое известными нам методами невозможно. Человек подошёл к пределу, который нельзя переступать ни при каких обстоятельствах. Одно необдуманное движение — и биологический вид homo sapiens может исчезнуть с лица Земли. Хочу подчеркнуть, что такая катастрофа может случиться не в каком‑то неопределённом будущем, а, может быть, уже в середине наступившего XXI века»¹⁰.

¹⁰ Обращение академика Н.Н.Моисеева к участникам круглого стола на тему «Быть или не быть… человечеству?» // Вопросы философии. — 2000. — № 9. — С. 5.

Получается безрадостный итог: техногенная цивилизация, созданная людьми, богатыми знаниями, но бедными мудростью, неотвратимо подталкивает человечество не к царству разума, а к царству мёртвых — некросфере. Библиосфера не может остаться в стороне от этой тенденции. Кроме того, перерастание биосферы в ноосферу имеет важное значение для библиофутурологии, потому что оно предъявляет педагогический вызов библиотечному делу и библиосфере в целом.

4.   Для преодоления глобального кризиса человечеству требуется на этапе становления посттехногенной цивилизации вырастить доброго и умного «ноосферного человека», носителя гуманистической культуры, необходимой для создания ноосферы. Именно «ноосферный человек» — это, как говорил В.И. Вернадский, «геологическая сила». Выращивание «человека ноосферного» — ключевая проблема построения ноосферы, потому что такой тип личности не может сформироваться спонтанно, явочным порядком по мере научно-технического прогресса. Формирование «человека ноосферного» — задача не биологическая, не политическая, а педагогическая. Её нельзя решить декретами власти. Ни Государственная Дума, ни Правительство, ни Президент РФ не способны сотворить своими директивами «человека ноосферного», хотя могут содействовать его появлению.

Типы личностей, сменявшие друг друга в процессе культурно-исторической эволюции, формировались инфраструктурными социально-коммуникационными институтами, к которым традиционно относятся: церковь во всём многообразии конфессий, учений и сект; образование (все виды школьных и внешкольных образовательных учреждений); документосфера, включающая библиосферу, музеи, архивы. В ХХ в. к ним присоединилась информационная сфера, состоящая из печатных и электронных изданий, радиовещания, телевидения, Интернета. Проблема в том, что практики и теоретики социально-коммуникационных институтов, имея в виду образовательную, просветительскую, воспитательную, информационную деятельность, никогда не ставили задачу выращивания человека ноосферного, и поэтому социально-психологических моделей создателей и обитателей ноосферы у нас нет. Теоретические обобщения, накопленные в фундаментальной педагогике, психологии и социологии, конечно, необходимо использовать при разработке моделей «человека ноосферного», но здесь не обойтись без участия специалистов в области библиосферы, документосферы, инфосферы. Именно этим лицам, в том числе библиотекарям, музейным и культурно-просветительным работникам, обеспечивающим социализацию и гуманистическое воспитание подрастающего поколения, предстоит обеспечить человечность популяции реальной ноосферы.

5.   Библиофутурология в качестве теории библиотечного прогнозирования не может обойти вниманием методы сбора прогностической информации, так сказать информации из будущего. Перечислим основные методы библиофутурологии и библиотечной прогностики.

Статистические — научные методы описания, обработки и изучения массовых явлений, допускающих количественное (численное) выражение. Для обработки опытного статистического материала иногда используются математические модели исследуемого явления, основу которых составляют идеи и методы теории вероятностей. Анализ направлений социальных процессов и внутренних факторов, вызывающих конкретные статистические результаты, весьма трудоёмок. Так, читательская активность людей характеризуется многими параметрами и соответствующими распределениями: уровнем образования, местом в общественном производстве, уровнем доходов и др.

Экстраполяция — распространение в будущее установленных в прошлом прецедентов и закономерностей. Условием применения экстраполяции в библиосфере является относительная стабильность окружающей социальной среды, что соблюдается не всегда. Российская библиосфера переживает в настоящее время качественные трансформации, отрицающие прошлый опыт, поэтому области использования методов экстраполяции в библиофутурологии ограниченны: их нельзя распространять на управленческие структуры и практическую технологию. Однако должна соблюдаться преемственность социальных функций и типологии организаций, образующих книжно-библиотечную отрасль постиндустриального общества, должна быть сохранена гуманистическая суть библиотечной педагогики и библиотечной этики. Проблема преемственности прошлого и будущего — одна из главных проблем библиофутурологии. Экстраполяция служит основой метода моделирования, заключающегося в построении математических или информационных моделей поведения исследуемой системы в разных задаваемых условиях.

Экспертные оценки — классическая и широко используемая методология социальной прогностики. Экспертные суждения страдают субъективностью, поэтому прогнозы часто окрашены эмоциями и содержат стереотипы. Чтобы минимизировать субъективные факторы, разработаны довольно изощрённые схемы и процедуры опросов. Примером может служить метод Делфи, предусматривающий участие большого количества экспертов — нескольких сотен человек и несколько итераций (эшелонов) опроса. Обработанные результаты первой итерации сообщают экспертам, чтобы они могли внести коррективы в данные ими ранее ответы, затем обрабатывают результаты второй итерации, снова предъявляют экспертам и т.д. В итоге получается коллективная, хорошо продуманная экспертиза. Менее сложная процедура применяется в методе экспертных панелей. Здесь организуется несколько групп экспертов численностью до 20 человек, которым предоставляют массивы информационно-аналитических материалов по прогнозируемым темам (панелям) и предлагают выразить своё мнение о вариантах возможного развития событий. Проще всего техника мозгового штурма, когда каждому из участников предоставляется право высказать любые идеи, вплоть до сумасшедших, относительно, допустим, путей разрешения кризисной ситуации. Здесь ключевую роль играют организаторы штурма, которым предстоит извлечь из хаоса неупорядоченных высказываний нечто конструктивное.

Аналитико-синтетическая переработка документов заключается в сборе и систематизации авторитетных суждений по данной теме, содержащихся в общедоступных публикациях. Достоинство этого метода заключается в том, что отбирают авторов публикаций, среди которых, как правило, присутствуют основоположники и лидеры прогнозируемых направлений. Собранный массив документов может служить базой для библиометрического анализа, показывающего уровень разработанности данной темы, её популярность в научных кругах, конкурирующие школы и т.д. В обширных потоках публикаций, посвящённых будущему книги, библиотеки, библиографии, наверняка содержатся продуктивные и интересные соображения, поэтому аналитико-синтетическая переработка документов — распространённый метод библиофутурологии, без обращения к которому невозможны добротные библиофутурологические исследования. Дальнейшим развитием этого метода можно считать форсайт-методологию.

Форсайт (от английского foresight — «предвидение») интегрирует различные футурологические методы. Методология форсайта зарекомендовала себя как наиболее эффективный инструмент выбора приоритетов в сфере науки и технологий, а в дальнейшем — и применительно к более широкому кругу проблем социально-экономического развития¹¹.

¹¹ Соколов А.В. Форсайт: взгляд в будущее // Форсайт. — 2007. — № 1. — С. 8–15. Проблематика форсайта представлена на страницах журнала «Форсайт», который издает Международный научно-образовательный форсайт-центр Высшей школы экономики.

Видное место в повестке форсайт-исследований занимают выявление и анализ крупнейших по своему значению глобальных вызовов — чрезвычайно масштабных и сложных проблем, с которыми человечество уже столкнулось и влияние которых, как ожидается, будет усиливаться. Они носят междисциплинарный характер и требуют координации действий различных органов управления на всех уровнях — от международного до отдельных регионов. При этом роль форсайта заключается не только и не столько в выявлении больших вызовов, сколько в поиске больших ответов, т.е. тех мер и инструментов политики, которые будут способствовать решению этих проблем наиболее эффективным образом. Методология форсайта предусматривает не только аналитико-синтетические размышления о будущем, но и разработку стратегического воздействия на него. Поэтому в библиофутурологии именно форсайт может стать главным методологическим инструментом. Научно-поисковой специфике библиофутурологии хорошо соответствуют также методы экспертных опросов и переработки документов, а количественные методы сбора статистических данных и экстраполяции хорошо отвечают требованиям библиотечной прогностики.

Заключение

Настоящая статья инициирована стремлением осмыслить назначение, содержание и пути разработки Концепции развития библиотечного дела в России, которая была заявлена в качестве стратегической цели Всероссийского библиотечного конгресса 2018 г., организованного РБА. Мы исходим из того, что концепция развития библиотечного дела, в сущности, должна представлять собой библиотечный прогноз и поэтому её содержание следует определять с точки зрения библиофутурологии — теории библиотечного прогнозирования. Были установлены следующие содержательные параметры задуманной общероссийской библиотечной концепции:

·         объект прогнозирования — библиосфера России;

·         социальная миссия библиотек — служить гуманистическим оплотом нации;

·         будущая среда обитания — ноосфера при наличии глобальных угроз;

·         педагогический вызов — выращивание «человека ноосферного»;

·         методический арсенал — методы библиофутурологии и прогностики.

Можно добавить ещё один прогностический параметр — период упреждения (промежуток времени, на который рассчитан прогноз). По этому критерию различаются кратко-, средне-, долго- и дальносрочные социальные прогнозы. Краткосрочные прогнозы предусматривают только количественные изменения в течение периода до пяти лет; среднесрочные содержат количественно-качественные оценки в период до 10 лет; долгосрочные сосредоточены на учёте качественных изменений, ожидаемых в перспективе до 20 лет; период упреждения более 20 лет — область дальносрочных прогнозных исследований. Концепцию развития библиотек России представляется целесообразным ориентировать на 2030 год при условии предварительного (в период до 2025 г.) проведения масштабных библиофутурологических исследований; если научная подготовка не состоится, придётся ограничиться среднесрочным нормативным прогнозом.

Технология составления нормативных прогнозов, как уже отмечалось, является областью социального прогнозирования и основательно разработана в школе И.В. Бестужева-Лады. В настоящей статье мы сосредоточили внимание на научно-исследовательском аспекте библиотечного прогнозирования, который соответствует статусу российской концепции, и оставили в стороне библиотечную прогностику, ориентированную на концепции регионального, отраслевого, локального масштаба. Однако нелишне наметить содержательную структуру библиотечной прогностики.

Нелепо представлять все будущие библиотеки на одно лицо в виде синтеза электронной и традиционной форм работы с информацией. Поэтому ориентированное на практику нормативное прогнозирование не может не учитывать потребительскую типологию, включающую по крайней мере пять типов библиотек: 1) школьные, детские, молодёжные; 2) общедоступные муниципальные; 3) отраслевые специальные; 4) национальные, федеральные и региональные научные библиотеки; 5) библиотеки для инвалидов.

Будущее библиотек каждого типа зависит от различных культурных, социальных, экономических, политических факторов, поэтому нуждается в собственной методике прогнозирования при учёте общеметодологических библиофутурологических положений. Очевидно, что прогностический фон школьных библиотек в решающей степени будет определяться программами развития народного образования федерального и регионального уровней, в то время как общедоступные библиотеки должны ориентироваться на социально-демографические показатели читательского контингента. При работе с читателями публичным библиотекам рекомендуются методы библиотечного маркетинга, в то время как при работе с детьми приоритет принадлежит библиотечной педагогике. Отраслевые прогнозы научно-технических библиотек ставят во главу угла ожидаемый прогресс информационных технологий и изменения в информационных потребностях специалистов.

Нельзя не обратить внимания на то, что локальные концепции, инициативно выполненные библиотечными новаторами, иногда удивительно современны и соответствуют гуманистическим требованиям библиофутурологии. Примером может служить Концепция развития на 2012−2020 гг. муниципального бюджетного учреждения «Библиотека имени Маяковского» города Зеленогорска Красноярского края. В городе 62,5 тыс. жителей; библиотечная сеть включает пять муниципальных библиотек, 11 школьных, четыре библиотеки специальных учебных заведений и четыре ведомственные библиотеки. Концепция утверждает, что «любая библиотека в качестве самостоятельного культурного и информационного центра вправе определять политику своей деятельности, руководствуясь при этом профессиональным этическим кодексом, местными социокультурными условиями и потребностями». Стратегия развития библиотечного обслуживания «обращена к личности читателей независимо от их возраста, уровня образования, национальной принадлежности», приоритетное внимание уделяется детям и юношеству, приобщению их к чтению и информационной культуре, развитию нравственного и гражданского самосознания. Муниципальные библиотеки, считая себя необходимым атрибутом демократичного общества, стремятся создать условия для постоянного диалога между населением и местной властью. Прогрессивные библиотекари не забывают о «внедрении новых информационных технологий во все сферы деятельности библиотек», так же как и о «распространении среди населения историко-краеведческих знаний».

Опыт библиотечного сообщества небольшого сибирского города свидетельствует о творческом потенциале профессиональных библиотекарей и позволяет увидеть решение организационного вопроса о прогнозировании библиотечного дела в России в общественно-государственном партнёрстве. Для управления библиотечным делом в стране нужна многоуровневая система прогнозирования, включающая: а) федеральную прогнозную концепцию (исполнитель — ведомства, владеющие библиотеками, при участии РБА, РШБА и НАББ); б) региональные библиотечные прогнозы (исполнитель — региональные органы власти при участии региональных библиотек); в) отраслевые и локальные концепции, создаваемые по инициативе заинтересованных библиотечных коллективов и их собственными силами. Координация библиотечно-прогностической деятельности в стране и научно-методическое руководство ею — функции РНБ и РГБ. Многоуровневая система библиотечного прогнозирования нужна для того, чтобы в сознание политиков, публицистов и бизнеса внедрить простую истину: инвестиции в библиотечное дело — это вложения в человеческий капитал России, потому что библиотеки — гуманистический оплот нации.

ОТ РЕДАКЦИИ

Очевидно, что тема концепции развития библиотечного дела в России будет приоритетной на многих профессиональных площадках в ближайшее время. Пока сложно определить, кто войдёт в состав рабочей группы и какие содержательные параметры лягут в основу этого документа, но полагаем, что среди библиотечных авторитетов — лидеров мнений найдутся те, кто готов поделиться собственным видением библиотеки будущего.

Нам есть о чём подумать, и статья Аркадия Васильевича Соколова — прекрасный повод для этого.

Со следующего номера «УК» открывает новую рубрику «Библиотека XXI века» и приглашает экспертов высказывать свои мнения и предлагать конструктивные идеи, которые, возможно, станут приоритетными в развитии библиотечного дела ближайших десятилетий.

Опубликовано в номере июль-август 2018