Непростой геополитический ландшафт, скудные бюджеты и конфликты на борту не могли не повлиять на запланированные маршруты, которые пришлось существенным образом корректировать по ходу движения. Но несмотря на все старания экипажа, залатать финансовые дыры никак не удавалось, да и ветер непонимания лишь усиливался.

Нередко казалось, что нашей лодке нет места ни в мировом библиотечном океане, ни в собственной гавани и она вот-вот разобьётся об острые прагматичные зарубежные берега или сядет на мель в нейтральных водах.

Переход первый

МИРОВОЙ ОКЕАН: стремимся на берег зарубежный или плаваем в нейтральных водах?

ВЕДУЩАЯ – Любовь КАЗАЧЕНКОВА, главный редактор журнала «Современная библиотека»

«ЭКИПАЖ»:

Евгения ГУСЕВА, заместитель директора Департамента науки и образования – начальник отдела библиотек Минкультуры России

Яков ШРАЙБЕРГ, Генеральный директор ГПНТБ России, президент НАББ

Вадим ДУДА, Генеральный директор ВГБИЛ имени М.И. Рудомино

Владимир ФИРСОВ, президент РБА, заместитель директора РНБ

Ирина МИХНОВА, директор РГБМ, вице-президент РБА

Любовь КАЗАЧЕНКОВА: к сожалению, уже не первый год очевидно, что Россия теряет свой авторитет в международном библиотечном позиционировании. Безусловно, взаимодействие имеется, однако либо на уровне активных организаций, но их единицы, либо в формате присутствия отдельных членов в рабочих группах и комитетах, например в ИФЛА. Выше нам подняться не удаётся, а потому международное российское библиотечное лобби в принципе отсутствует. Почему так происходит? Нам не хватает лидеров мнений? Или нет достойных наработок и проектов, о которых можно поведать зарубежным коллегам? А может, это политически неинтересно?

Владимир ФИРСОВ: Для начала нужно попытаться понять, зачем необходимо международное позиционирование. Попытаюсь обосновать свою точку зрения. В нашей сфере есть два основополагающих документа: Основы государственной культурной политики и Стратегия государственной культурной политики. Второй документ не совсем сбалансирован, о нём можно много говорить, но одна черта бросается в глаза: там и по объёму, и по расстановке акцентов очень большое значение придаётся позиционированию нашей культуры за рубежом. Наверное, так и должно быть, но когда приоритет отдаётся исключительно этому, складывается впечатление, что развитие нашей культуры важно для того, чтобы мы могли показать её значимость за рубежом и убедить наших коллег в её превосходстве.

Короткий исторический экскурс. В 1990-е мы открывали мир, большое количество специалистов выезжало за рубеж, только 120 человек представляли РБА. Мы смотрели на всё с большим интересом, и что же мы увидели? Во многом те решения, формы обслуживания, применяемые технологии, которые предлагают зарубежные библиотеки, схожи с нашими. Кто-то опережает нас по уровню материально-технического развития, финансового обеспечения, но в принципе мы не с другой планеты, идём тем же путём. В этом смысле приоритетный интерес к партнёрству, которое воспринимается как сотрудничество с зарубежными странами, несколько приутих. Это не значит, что оно неважно, но нужно выделить две составляющие. Первая — политическое значение данного вопроса. Когда писалась стратегия, её составители ориентировались исключительно на политику, хотя понятно, что профессиональные, культурные контакты в конечном счёте всё равно работают на решение политических задач.

Что касается профессиональных вопросов, то, как я уже сказал, мы убедились в том, что наши уровни развития примерно синхронизированы. Но это не значит, что мы не должны сотрудничать. Мы работаем, и достаточно активно. Есть мнение, что в ИФЛА Россия демонстрирует своё фиаско. Это не совсем так. В ИФЛА около 40 профессиональных секций, в постоянных комитетах 20 из них работают представители России, а в 12 постоянных комитетах делегаты РБА — это обычная каждодневная деятельность.

Приведу два примера. Первый: российское представительство в секции публичных библиотек дало нам то, что подготовка Модельного стандарта была синхронизирована с разработкой Руководства для публичных библиотек ИФЛА и мы вносили свои идеи в этот документ, а их идеи в свой Модельный стандарт.

Второй пример — острая проблема с Украинской библиотекой в Москве. Существует Комитет по свободе доступа к информации и свободе выражения ИФЛА, там тоже есть наш представитель. С нашей подачи ИФЛА принимает специальное заявление по Украинской библиотеке. Это серьёзная идеологическая поддержка. Мало того, один из представителей Комитета вступает в контакт с адвокатом, который консультирует и оказывает профессиональную поддержку. Это та каждодневная работа, которая ведётся в секциях: сотрудничество не ради сотрудничества, а для решения профессиональных вопросов.

Нужно ли сотрудничество ради сотрудничества? Да, нужно — именно в современной геополитической обстановке как продвижение наших ценностей, достижений в культуре. Тут работают хорошо известные нам формы профессионального взаимодействия: организация совместных выставок, акций, приглашение на конференции — Крым в этом отношении вносит серьёзный вклад, представление наших библиотек на ведущих международных ярмарках. Кстати, ещё пять – семь лет тому назад РБА при поддержке Минкультуры России организовывала коллективный стенд российских библиотек на ведущих ярмарках: Лейпциг, Шанхай, Франкфурт. Сейчас, к сожалению, это стало невозможным ввиду бюджетных ограничений. Этот финансовый поток перевели на Роспечать, а у агентства свои приоритеты. Мы же в своё время на таких площадках представляли 20–25 российских библиотек.

Уверен: сегодня международное сотрудничество более важно с политической позиции, с точки зрения реализации нашей общекультурной миссии, которая должна послужить сближению нашей страны с другими народами. Что касается профессиональных контактов, то реальная заинтересованность за последние 10–15 лет несколько утратила своё значение.

Вадим ДУДА: Мне кажется, что любое действие, любой план должны иметь какие-то прагматические последствия. Зачем мы тратим деньги, силы, ресурсы на то или иное действие?

В 1991 г. я насовсем уехал в Америку. Но прожил там недолго, потому что мой менталитет с американским вошли в жесточайший диссонанс. С 1995 по 2000 г. я жил на Ближнем Востоке, и этот период моей жизни привёл меня к определённому пониманию особенностей западного и восточного менталитетов. Западный менталитет крайне прагматичен, и достаточно бесполезно пытаться их заинтересовать тем, чтобы просто пообщаться, принять совместное заявление. А на Востоке общение крайне важно.

Опыт в бизнесе привёл меня к выводу: если ты что-то делаешь, то нужно быть номером один или номером два: выбрать свою нишу и быть там лидером. Так сложилось, что я много общался с разными пиарщиками, и мне кажется, что нет никакого секрета в этой работе. Просто нужно делать что-то интересное, заметное, и PR сам сложится. Бесполезно придумывать какие-то поводы, если их нет.

Как мне видятся прагматичные задачи международного позиционирования? Приведу пример. В 2013 г. в Москве прошла конференция министров культуры стран Совета Европы. Это была юбилейная, 10-я, конференция, России выпала почётная миссия быть профессиональной площадкой, и Минкультуры России очень активно этим занималось. Для того чтобы «заманить» большое количество министров, мы пообещали, что выступит Умберто Эко и мы всех повезём на премьеру в Большой театр. Вы знаете, иногда для очень важных людей это повод. Из 48 стран — участниц Совета Европы на тот момент министры 35 приехали в Москву. В итоге была принята повестка дня Совета Европы по поводу цифровых технологий в культуре, и она до сих пор числится как Moscow Agenda. Мне кажется это крайне важным — когда есть основополагающие документы, которые отсылают к Москве, к России. Мы «застолбили» какую-то площадку, она за нами. После этого, какими бы ни были сложными отношения, у нас есть возможность общаться.

На мой взгляд, крайне важно, участвуя в международных организациях, не сидеть в какой-нибудь секции, а определять повестку дня и иметь полномочия. Если стоит задача по международному библиотечному сотрудничеству, то мы должны влиять на распределение ресурсов. Ещё одна задача — способствовать продвижению нашей литературы на зарубежные рынки.

Любовь КАЗАЧЕНКОВА: По поводу участия нашей делегации в ИФЛА. Меня всегда удивляло: зачем люди туда приезжают? Речь не об участниках постоянных комитетов: они работают в нормальном режиме. А российская делегация — это 126 «глухонемых голов», которые пусть и не знают языка, но на ИФЛА русский — один из официальных. Если вы хотите сделать доклад, об этом нужно просто позаботиться заранее. Так, Н.И. Гендина нашла возможность подготовить и перевести тезисы, послать в комитет, их одобрили, и затем она шесть месяцев учила текст наизусть. Вышла и прочитала доклад «на ура», и о России сразу заговорили. Помогали ей переводчики «Иностранки». Прочитал доклад Ю. Чёрный — и о России снова заговорили. А до этого десятки лет ездили «молчащие головы».

Евгения ГУСЕВА: Лично я на ИФЛА ездила один раз в 2012 г. в Хельсинки, будучи на тот момент сотрудником РГБ. Фактически я поехала в туристический вояж, за свои деньги, но в составе делегации РГБ. Честно скажу: когда я туда попала, я простила всё всем нашим конференциям. Было очень забавно наблюдать за «освобождёнными библиотекарями Африки». Но чем я была действительно потрясена: ни одного выступления от российских коллег. Поэтому вопрос, что мы там делаем, абсолютно уместен.

В своё время было предложение привезти туда министра. Это было сделать несложно, но с чем мы его туда привезём? Что может там делать федеральный чиновник? Очевидно, что необходимо внятное позиционирование, программа действий. В том же Хельсинки на выставке постеров библиотек от России была представлена только РНБ. Нам что, трудно привезти постер?

В Министерстве культуры РФ есть Департамент международного сотрудничества, мне каждую неделю приходят пять — семь запросов: к нам приезжает такой-то гость или мы едем в гости к кому-то; что там у нас с библиотечным сотрудничеством? Сотрудничество есть, но оно на уровне желания В.В. Дуды подружиться с Киргизией или И.Б. Михновой — с Латвией. РНБ традиционно дружит с Финляндией и Прибалтикой. То есть это сотрудничество на уровне библиотек, а не на государственном. Интерес к нам есть, но программа отсутствует.

Ещё один пример. В 2014 г. в конце мая в Москве прошла ежегодная встреча директоров национальных библиотек стран Европы. Международная ситуация была сложная, но приехали практически все, в том числе и президент ИФЛА Синикка Сипиля. Они приедут и сейчас, если мы их позовём, но возникает тот же вопрос: какой будет повестка дня?

Честно говоря, у Минкультуры России нет полномочий проводить такие встречи, организовывать выставки, хотя мы готовы оказывать поддержку, продвигать. Пока же ситуация печальная, и мы действительно теряем свой авторитет, хотя запрос на великую русскую литературу, на представителей, на доклады есть. Но без целевой программы представительства России за рубежом ничего не получится.

Яков ШРАЙБЕРГ: Я в ИФЛА работал с 1991 г., ездил туда каждый год, иногда выступал на постоянных комитетах. Моё глубокое убеждение: на ИФЛА нужно приезжать в двух случаях: имея абсолютно свободный язык и не надеясь на перевод, которого там очень мало, и будучи экспертом в теме, которую представляете. В противном случае можно просто поехать и ходить по магазинам, что многие и делают.

Да и политический расклад непростой: применительно к авторскому праву постоянный комитет там не наш, в его составе пять американцев, поэтому и отношение к России достаточно негативное. В комитете есть обязательная позиция — годовой отчёт, но это пять — семь докладов от представителей 40 стран, поэтому пробиться с выступлением очень сложно. Когда там о чём-то голосуют, понятно, что та позиция, которая важна нам, заведомо непроходима.

Любовь КАЗАЧЕНКОВА: И что же, опустить руки?

Яков ШРАЙБЕРГ: Сейчас да, потому что действуют санкции. И для того чтобы что-то доказать, нужно быть узнаваемыми. Я с 1997 г. ежегодно выступал в Америке с докладами. Самое сложное — не прочитать сам доклад, а потом два часа отвечать на 30–40 вопросов. Один — из Хьюстона, другой — из Северной Каролины, третий из Канады — это разные языки, их ещё надо понимать. А в Комитете по авторскому и смежным правам беседа ведётся на беглом юридическом английском языке.

Возвращаясь на шаг назад, отмечу, что позиционировать себя надо. Научный туризм — это правильно, его даже в советское время развивали, но, когда тратятся бюджетные деньги, надо чётко определять задачи, цели, бюджеты.

Для того чтобы развивать сотрудничество, сегодня плохое время; думаю, нужно переждать. 26 лет подряд осенью мы ездили в Америку, и уже два года этого не делаем. Во-первых, потому, что не можем собрать группу даже из 10 человек, во-вторых, потому, что американцы хотя и не отказывают, но и не особо нас ждут.

Есть другие форматы взаимодействия и интересные выставки. Например, Лондонская, которая с профессиональной точки зрения для меня более важна, чем Франкфуртская. Там проводятся интересные семинары, и много информации для ежегодного доклада я беру оттуда.

Ирина МИХНОВА: Я мыслю более прагматичными, земными категориями. Прежде всего я методист, а не общественный деятель. Меня мало интересует проблема позиционирования, продвижения библиотек на международный уровень. Мне больше интересны сами библиотеки, в частности детские и юношеские, чтобы они развивались в соответствии с мировыми трендами, были благополучны и соответствовали потребностям молодого населения.

Но для того чтобы мы могли жить в большом мире, мы должны выполнять ряд задач и соответствовать требованиям. 10 лет назад, когда меня направили в РГБМ, первое, с чем мы попытались разобраться, — что происходит в мире с библиотечным обслуживанием молодёжи. На тот момент 40 лет существовали две специализированные системы: молодёжная и детская. Но о международном опыте ничего известно не было. И вот через 40 лет мы задумались: если такое специализированное обслуживание — это уникальное явление, то в верном ли направлении идёт Россия? Мы стали изучать ситуацию, и возникла первая задача — рассказать российским библиотекам о мировой практике. Сейчас в Интернете немало англоязычных сообщений об этом, мы стали переводить статьи, исследования, издали ряд книг. Последний проект РГБМ — киноальманах Library Planet. Наши специалисты ездят по разным странам и делают кинозарисовки о библиотеках, которые эффективно работают с молодёжью. Уже есть такие фильмы о Германии, Швеции, Польше, Финляндии, Норвегии. Сейчас мы переключились на российские библиотеки, с тем чтобы и их включить в общую структуру.

Второе, что мы хотели сделать, — рассказать зарубежным специалистам о российских библиотеках для детей и юношества. В 2009 г. я подготовила доклад о системе библиотечного обслуживания молодёжи в России для выступления на конференции ИФЛА в Гётеборге (Швеция, 2010 г.). Секцией доклад не был принят. Чуть позже мы поняли две вещи: во-первых, по неясной до конца причине Россия на тот момент не воспринималась ими страной, достойной серьёзного внимания; во-вторых, тема библиотечной работы с молодёжью находилась вне плоскости их интересов и все доклады и проекты касались исключительно детей.

Поэтому мы решили войти, или, скажем жёстче, «внедриться», в постоянный комитет Секции, чтобы изменить ситуацию кардинально. После этого каждый год по одному-двум докладам на ИФЛА мы представляли. Затем через эту секцию, через Facebook начала распространяться информация о российских библиотеках. В 2014 г. мы провели промежуточную сессию постоянного комитета в Москве. Но когда я только вошла в этот комитет, слова «Москва» и «Россия» действительно не звучали. Правда, не звучало и слово «молодёжь». И тогда мы поставили две задачи. Первую мы выполнили, когда провели заседание в Москве, вторую — когда впервые в Кейптауне вся сессия была посвящена молодёжной тематике. Кроме того, в прошлом году 20 корейских библиотекарей приехали в Россию, для того чтобы изучать опыт обслуживания молодёжи.

Многие знают о проекте «библиотеки-сёстры», когда библиотеки ищут партнёров в других странах. Ещё один известный проект «Мир через книжки с картинками» — это передвижные книжные выставки детской литературы, и Россия в числе почти 50 стран участвует в ней. Сейчас такая же выставка будет и по молодёжной тематике. Ведётся обмен молодёжными группами, проводится российско-шведский фестиваль для молодёжи из числа инвалидов.

Одним словом, наша позиция — думать о встраивании в мир нужно во имя нас самих, поэтому просто говорить о позиционировании нецелесообразно без практического выхода.

Елена ЖАБКО, директор по информационным ресурсам Президентской библиотеки имени Б.Н. Ельцина: Позиционирование нашей библиотеки довольно стабильно. У нас есть совместные программы с Россотрудничеством, на основании которых постоянно открываются новые читальные залы. В настоящее время их 23, из них три на базе зарубежных библиотек: Украинской библиотеки имени В.И. Вернадского, Национальной библиотеки Беларуси, а в июне открываем читальный зал на базе Баварской национальной библиотеки. Кроме того, мы пытаемся поддерживать двусторонние связи не только в рамках библиотечного сообщества, но и с другими партнёрами. В частности, с Германией мы делаем совместный портал по славистике.

Помимо этого мы ставим задачу повышения посещаемости нашей английской версии интернет-портала. Проводим специальный конкурс фотографий для иностранцев. Работаем с библиотекой Конгресса США, в своё время у нас сложились хорошие отношения на уровне директората, Дж. Биллингтон являлся нашим частым гостем, они были заинтересованы в том, чтобы мы передавали ресурсы в Мировую цифровую библиотеку, бесплатно организовывали тренинги и т.п.

Не могу не прокомментировать дискуссию по поводу коллективного представления нашего профессионального имиджа за рубежом. Я провела восемь лет в секции по библиографии и ещё восемь — в секции по справочно-библиографическому обслуживанию ИФЛА. К сожалению, за все восемь лет ни я, ни Е. Линдеман не получили возможности выступить на заседании постоянного комитета. Сначала было жесточайшее американское противодействие, позже — скандинавское.

Но я спрошу у коллег так: давно ли те, кто ездит на ИФЛА постоянно, знакомились с программами докладов? Там же совершенно нечего слушать! Мы ездим за опытом, но уровень выступлений там очень низкий — на уровне защиты курсовой или диплома. Очевидно, что для большинства это научный туризм. Главным мероприятием для всех был коукус, после которого все живут своей жизнью.

В РБА в течение многих лет работала секция по международной деятельности. В этом году была предпринята попытка её воссоздать, но мы не смогли консолидироваться. В программе были доклады пограничных регионов, но ведь Калининград, Владивосток могут рассказать не только о текущих делах, но и о своей международной работе. Не обязательно всем срочно ехать на ИФЛА, считая, что так мы выходим в международное пространство. Вполне можно делать это самостоятельно, не прикрываясь общими лозунгами. Библиотеки только похожи друг на друга, но на самом деле у каждой своё лицо, свои функции, своя мотивация, свои соседи.

Евгения ГУСЕВА: На мой взгляд, можно выделить три пласта. На уровне проектной деятельности всё неплохо, работа одних библиотек с другими поставлена, иное дело, что, возможно, это требует более серьёзной информационной поддержки. Другой пласт — коллективное представительство, но здесь, как я и говорила, нужно понимать цели, задачи, программу действий. Не менее важно присутствие ярких личностей и умение донести проблематику до аудитории. Третий пласт — политический запрос. Я глубоко убеждена в том, что мы должны демонстрировать не только ансамбль «Берёзка» и Большой театр, библиотечному сообществу тоже есть что показать. К сожалению, сейчас эти пласты пока не смешиваются, но консолидируя всё это, возможно, удастся добиться и государственной поддержки.

Вадим ДУДА: Я услышал, что деньги можно найти. Но должен появиться какой-то коллективный, не очень большой координационный орган. Думаю, что это можно сделать в рамках РБА как самой авторитетной общественной организации. Следует определить несколько тем, где у нас есть конкурентные преимущества, которые будут интересны и способны встраиваться в международную повестку дня. Нужно определить какое-то количество потенциальных «говорящих голов», свободно владеющих языком, и потребуется лет пять, для того чтобы эти люди вошли в топ-менеджмент ИФЛА.

Владимир ФИРСОВ: В последнее время наблюдается такой культурный центризм: Год культуры, Год литературы, Год кино, принимаются основополагающие документы. За этим стоит несколько иное понимание культуры как механизма духовной консолидации, а его оборотная сторона — это механизм демонстрации своих ценностей, своего превосходства и т.д. Я участвовал в обсуждении проекта плана по реализации Стратегии государственной культурной политики. План включает в себя 166 позиций. Первый раздел этого плана — пропаганда российской культуры за рубежом, и он содержит 66 позиций. Это означает, что государственный заказ формируется, он должен быть. Значит, мы должны быть готовы использовать свой креативный потенциал этот заказ принять и выполнить.

Продолжение в Переход второй. Научное море: то штормы, то мели и Переход третий. Морская этика: своих за борт не бросаем? 

Опубликовано в номере июль-август 2016