Какими навыками должен обладать человек через 10–15 лет, чтобы зарабатывать на достойную жизнь, почему у сантехника будет больше шансов остаться востребованным на рынке труда, чем у кардиолога, по какой причине эмоциональный интеллект важнее для успеха, чем диплом о высшем образовании, и как помочь своим детям выбрать дело жизни?

На эти и другие вопросы ответили участники круглого стола в «Известиях». Материал опубликован на сайте издания 24 января 2018 года.

«Известия»: Некоторые эксперты утверждают, что через 10–15 лет искусственный интеллект вытеснит человека из многих профессий и оставит без работы миллионы людей. Есть ли основания для таких прогнозов?

Николай Величко, руководитель проектов службы исследований HeadHunter: Сложно сказать, что будет, например, в 2030 году. Может случиться так, что профессии, которые отомрут в Москве, будут востребованы в регионах. Искусственный интеллект распространяется в нашей стране не настолько быстро. И даже не из-за того, что у нас с этим плохо по сравнению с другими странами — в плане его развития у нас всё в порядке. А из-за того, что мы пока к нему еще не готовы. Специфика огромной страны такова, что распространение инноваций замедляется и возникают сложности внедрения. Так, например, если мне нужна консультация по продукту, в котором я недостаточно разбираюсь, и при этом я понимаю, что на той стороне машина, то лучше позвоню по телефону. Я примерно представляю, как это работает, как алгоритмизируется. Но если у меня сложный вопрос, я могу получить неполный ответ, хотя бы потому, что не смогу сформулировать вопрос на языке продукта. Доверие ко взаимодействиям подобного рода — это, конечно, вопрос времени.

Андрей Себрант, директор по маркетингу сервисов компании «Яндекс»: Я думаю, что в первую очередь внедрение искусственного интеллекта скажется не на московском, а на региональном рынке труда. Объясню на фактическом материале. Держать call-центр в Москве — это дорого. У большой федеральной компании, нашего партнера по проекту, call-центр не в Москве, а в провинции. Но малоквалифицированные люди могут только принять телефонный звонок и попытаться понять, чего хотел звонящий. А затем по скрипту, который открывается на экране, зачитывать уточняющие вопросы. С такой работой машинный интеллект справляется прекрасно. Всё, что от него нужно, — понять входной текст.

Человек, дозванивающийся в call-центр, сегодня больше чем в половине случаев обращается со стандартной проблемой (платеж не прошел, что-то не зачислили). Это 80% звонков. Но они прекрасно отрабатываются машинным интеллектом, человеческий интеллект там не нужен. Поэтому в первую очередь будет автоматизироваться низкоквалифицированный труд. А поскольку он в большинстве случаев вынесен из Москвы, то и сокращения коснутся регионов.

Валерия Касамара, заведующая лабораторией политических исследований факультета социальных наук ВШЭ: Когда мы говорим, что некоторые профессии исчезнут, то рисуем себе некую страшилку. Очевидно, что, когда это светлое будущее наступит, сработают наши адаптационные механизмы. Переход и привыкание к новой эре происходит настолько постепенно, что никакого шока для нас нет.

Мне кажется, что новые профессии, которые появятся, и старые, которые исчезнут, соответствуют интересам молодежи. По результатам нашего последнего исследования, молодежь не хочет как раз того, что собирается «умереть». Это профессии, которые заставляют тебя выполнять любую монотонную работу с 9:00 до 18:00. Опросы, которые мы проводим 10 лет, показывают, что студенты стремятся к самореализации. Они больше склонны к режиму фриланса, когда могут управлять собой. Любые начальники — это крест на их свободе.

«Известия»: Чего конкретно они хотят?

Валерия Касамара: В первую очередь много ездить. А еще они не хотят много денег, потому что понимают — это лишние проблемы и ответственность. Им надо ровно столько, чтобы было хорошо. Это «хорошо» включает семью, путешествия и свободу. Гореть на работе больше никто не хочет.

Отсюда периодические валы наборов на те или иные специальности. В середине 1990-х все шли в экономисты, потому что срабатывало стереотипное представление: экономистов не хватает, поэтому они много зарабатывают. Потом то же самое было с юристами. Одно время стали популярны чиновники, поэтому все устремились на факультеты государственного и муниципального управления. Сейчас многие поняли, что это «тюрьма» — всё слишком зарегламентировано.

То, что написано в дипломе, постепенно в принципе уходит на второй план. Самое главное — и молодежь это понимает — коммуникабельность. Если ты общительный, адаптивный и гибкий, то ты быстро наберешь необходимые навыки. Невозможно мгновенно стать математиком, но если ты при этом будешь нарабатывать soft skills, окажешься конкурентоспособным.

Ефим Рачевский, директор общеобразовательной школы № 548 в Царицыно, Москва: Действительно, всё больше молодежи и людей среднего возраста хотят свободно распоряжаться своим временем. Фриланс предполагает в какой-то степени креативную работу, такие компетенции, как критическое мышление, умение принимать решения и делать осознанный выбор.

И одна из самых острых ситуаций в контексте этого вопроса — умение делать выбор. Из-за этого многие страдают. Если мы возьмем популяцию выпускников 2018 года, для них сам факт поступления в вуз — это второстепенная задача. Они и их родители уже думают не столько о выборе вуза, сколько о рынке труда. При этом тема денег, разумеется, остается актуальной: сегодня это, а не мускулатура — доминирующий признак альфа-лидера.

В школе мы должны создать условия для множества проб и конструктивного анализа — это самый эффективный способ помочь детям найти себя. Чего хочет поколение 15–16-летних? Подростки хотят работать. Каждую субботу в школе мы проводим встречи с профессионалами из разных областей. Эти встречи намного популярнее среди школьников, чем любые другие мероприятия. Всех волнуют ответы на вопросы: «Как вы это сделали?» и «Как мы это можем сделать?».

В связи с этим есть несколько шагов, на которые государство никак не может решиться. Паспорта мы им стали выдавать не в 16, а в 14. Информационная компетентность 15–16-летних не вызывает сомнений — это то самое поколение, у которого учатся пожилые. Так дайте им возможность поработать, дайте им возможность продолжить эту множественность проб, особенно в ситуации, когда в кризисном состоянии пенсионная система. Наступит время, когда неработающих будет намного больше, чем работающих. Представляете, какое количество людей надо кормить? А молодежь не допускают к работе. Чем раньше мы их допустим к реальным делам, тем лучше. Тот, кто умеет зарабатывать рубль, не пойдет с топором рубить одноклассников. Если мы снизим возрастной уровень на рынке труда, будет больше точных попаданий, когда они станут 25-летними.

«Известия»: Система образования готова подстраиваться под новые требования времени?

Валерия Касамара: У нас очень мощная консервативная система образования, которая перестраивается намного медленнее, чем мы на индивидуальном уровне. Наша психологическая готовность адаптироваться к новым реалиям уже сейчас подстегивается трендом «учиться надо всю жизнь». Но система к этому не готова.

Ефим Рачевский: Нет, не готова. Главный вопль родителей, что их детей учат не так, как учили их. И такие родители мне чем-то напоминают луддитов. Они боятся компьютеров, социальных сетей, улицы, неопределенности…

Продолжение читайте на сайте газеты «Известия»