Обучение, воспитание и развитие личности в нашей стране традиционно относят к социальной сфере. Могут ли здесь работать законы бизнеса? Есть ли ниши для эффективных капиталовложений? Какие направления наиболее перспективны? Можно ли заработать на образовательном проекте?

На площадке Московского международного салона образования состоялась дискуссия, посвящённая вопросам инвестиций в образование.

В пОИСКАх «ЕдИнОРОгА»

По оценке Генерального директора проекта «Нетология» Максима СПИРИДОНОВА, совокупный объём российского рынка образования, доступного для бизнес-инвестиций, составляет около 1,5 трлн рублей.

— Будь то дошкольное, среднее, дополнительное или языковое образование, повышение квалификации или профессиональная переподготовка, количество доступных для освоения средств почти везде сотни миллиардов рублей. Исторически сложилось, что значительная часть дотируется государством — это общее среднее и высшее образование. Проникновение бизнеса в этих сегментах весьма невелико, но тенденция роста интереса инвесторов к рынку налицо, прежде всего в сфере онлайн-образования. Очевидно, что оно «дозрело» до стадии инвестиционной активности.

«Яндекс» начал вкладываться в образование из практических соображений: не хватало кадров, было сложно нанимать программистов, которые стремились за рубеж. Историю образовательных проектов компании прокомментировала HR-директор «Яндекса» Елена БУНИНА.

— 10 лет назад мы начали с магистерского уровня, поскольку стало очевидным, что выпускники бакалавриата, получившие весьма абстрактные знания, не могут у нас работать. В 2007 г. была открыта Школа анализа данных, которая занималась подготовкой кадров не только для «Яндекса», но и для индустрии в целом. В 2009–2010 гг. мы начали специализироваться на Data Science, это был вклад в магистратуру и аспирантуру.

Научившись готовить профессионалов для себя, стали открывать базовые кафедры и приступили к подготовке бакалавров. В прошлом году мы поняли, что и это получается, силы есть, поэтому имеет смысл вкладываться в школьное образование. Осенью 2016 г. была запущена программа «Яндекс. Лицей», по которой старшеклассники обучаются профессии программиста. Это важно и перспективно, ведь программирование в России может стать второй нефтью: у нас сильная математическая школа и на её базе к восьмому-девятому классам уже можно учить школьников. Кроме того, сами языки программирования становятся проще, интуитивно более понятными. Похожая ситуация с машинным обучением, которое тоже упрощается, и есть возможность создавать курсы для гуманитариев. Его имеет смысл внедрять и в среднее образование. Кроме того, любой работодатель хочет, чтобы программисты умели коммуницировать, работать в команде, переобучаться. Soft skills* — это ещё одно перспективное направление в образовании, особенно при смешанном обучении, когда предметные навыки можно получить онлайн, а коммуникативные компетенции — только в очном режиме.

* Комплекс неспециализированных надпрофессиональных навыков, которые отвечают за успешное участие в рабочем процессе и высокую производительность.

Образование — специфическая область, которая настолько востребована, что может приносить деньги достаточно быстро. Поэтому если образовательный стартап ищет средства, чтобы начать работу или выжить первые шесть месяцев, то он недостаточно качественный. Деньги образовательному проекту могут быть нужны только на развитие и рост, считает инвестор, основатель сервиса Price.ru Аркадий МОрЕйНИС.

— Есть немало образовательных направлений, которые стабильно работают и даже приносят прибыль. Но тут вступает в силу парадокс: венчурный инвестор обычно зарабатывает все свои деньги на одном-двух проектах. Все остальные стартапы на этом фоне практически не заметны. Есть даже такое правило: если вы хотите взять проект в портфель, то он должен вернуть не менее размера всего фонда. Например, если объём портфеля 100 млн, то в нём должны быть три проекта, которые принесут по 100 млн каждый. Это означает, что инвестировать можно только в будущих «единорогов», т.е. частные компании с оценкой от 1 мрлд и выше, причём долларов или рублей — не так важно. Инвестировать в любой образовательный проект, который просто приносит деньги, бессмысленно. Для фонда, частного инвестора имеет смысл вкладывать деньги в будущие Facebook, Instagram, т.е. в лидеров.

Как же определить, какой проект достоин рассмотрения? По мнению эксперта, подход к образованию как отдельной специальности сегодня — это уже архаика; инвестировать в проекты, которые учат ради абстрактного кругозора, не представляется возможным.

— Мы нередко слышим о том, что люди с качественным образованием не могут сразу, без переподготовки, работать в компаниях и производить какой-то продукт. В США более 40% работодателей находятся в поиске людей с компетенциями, которые позволили бы им работать в современной компании, и число вакансий в стране уже несколько лет не снижается. Таким образом, образование ради образования умирает. С моей точки зрения, единственный критерий эффективного обучения — если в его результате человек может что-то сделать. То есть необходим переход от «отдельного» образования к обучению, встроенному в реальную жизнь. При этом не нужно забывать, что такое образование не должно быть фрагментарным: нельзя выучить условный Pearl и всю жизнь на нём писать программы. Через три года вместо Pearl появятся другие языки. Поэтому эффективный образовательный проект — это некая конструкция, в которую встроены реальные люди, компании, а на выходе получается конкретное умение и навык. Отсюда ещё один вывод: для того чтобы начать учиться, человек должен работать в этом сегменте и что-то делать. Обучаться тому, что человек не делает, бессмысленно.

По мнению Генерального директора Qiwi Сергея СОЛОМИНА, образование — один из тех уникальных сегментов, который будет долго и стабильно расти. Сегодня достаточно быстро появляются новые технологические направления, а специалистов по ним нет. Фактически компании обучают их самостоятельно, а государственное образование оказывается в этом плане бесперспективным.

— 90% навыков, сформированных у выпускников, можно не учитывать. Для расширения кругозора иметь их неплохо, но в работе они совершенно бесполезны. Конечно, математика, русский язык и другие базовые дисциплины останутся в школе, но всё остальное, особенно то, что связано с технологиями, будет постепенно уходить в дополнительное образование, и его содержание не может быть заранее задано. Оно появляется прямо сейчас, на наших глазах. Эту сферу не должно курировать государство, потому что изменения происходят очень быстро и, пока оно осваивает новые темы, пишет стандарты, регламентирует процесс, на повестку дня выходят новые задачи.

Образование становится очень коротким. Вместо растянутых на два-три года курсов в серьёзных вузах сейчас всё более популярными становятся модули, которые можно освоить за месяц и сразу начать применять знания на практике. По моим ощущениям, это направление интересно для инвестиций. При этом проекты могут быть и не сверхприбыльными, лишь бы они соответствовали социальному запросу. Конечно, любому инвестору хочется найти своего «единорога». Но сегодня даже на Западе инвесторы озабочены не только тем, как вернуть инвестиции, но и тем, какое воздействие на общество они могут иметь.

Президент «Нова капитал», сооснователь проекта «Мел» Александр РУДИК считает, что рынок движется в сторону индивидуализации обучения и современные технологии позволяют выделить человека и дать ему то, что хочет именно он. Этот тренд прослеживается во всех направлениях, начиная с профориентации и заканчивая вузами. Это важный посыл для тех людей, которые хотят заниматься контентными проектами, учитывая общую тенденцию ухода от классноурочной системы в онлайн-пространство.

Эксперт обозначил ряд рисков, связанных с инвестициями в образование.

— Прежде всего, для качественных образовательных продуктов в России пока не сформировано рынка. До сих пор образование у нас считается социальной деятельностью. Кроме того, нет специалистов, умеющих вести дела по-современному. Только некоторые школы и университеты начинают задумываться о необходимости маркетинга, привлечения абитуриентов. Не хватает методик, стандартов качества, и очень сложно выделить достойный продукт. Но самый главный риск — это наше государство, которое указывает, что и как надо делать, бесконечно меняя правила. По сути, оно тем самым рушит рынок и не позволяет нормальным проектам развиваться.

Бизнес и государство: вопросы конкуренции

По мнению юриста, бизнес-тренера, преподавателя Британской школы дизайна и РАНХиГС Максима Осовского, основной конкурент частных инвесторов в образовании — это государство, вкладывающее в школы и вузы 500–600 млрд рублей в год, которые через субсидии передаются в регионы.

— Конечно, и в такой неконкурентной среде можно найти лазейки для того, чтобы заработать, обучая программистов, поддерживая локальные образовательные проекты и небольшие школы. Но мне кажется, что говорить нужно о том, чтобы менять всю эту «систему бесплатных столовых, в которых кормят вчерашними обедами». Возможно, не сразу, но государство должно передать в руки частных инвесторов здания и землю, чтобы они делали ставки на те отрасли, которые считают важными. Государство не успевает за развитием технологий, но частные локальные инициативы затем могут вырасти в достойные научные школы.

Позицию эксперта прокомментировал Аркадий Морейнис.

— Государство выступает нам конкурентом не потому, что оно много инвестирует или владеет зданиями и землёй. Самое главное, в чём государство конкурирует с нами, — это время обучающихся. Если я хочу инвестировать в образовательный проект для школьников, то это означает, что у них должно быть время в нём участвовать, для того чтобы чему-то научиться, а у их родителей — деньги, чтобы за это заплатить. Это сегодня крайне сложно. Школьник приходит домой после уроков и спортивных секций вечером, делает домашнее задание, и когда ему заниматься чем-то ещё? Да и денег у родителей больше нет, поскольку они заплатили за школу и секции. С университетами то же самое. Студент должен (непонятно кому) там отучиться четыре года, получить какую-то специальность, с которой его не возьмут на работу, но времени на альтернативное образование у него нет. Грубо говоря, до 22 лет монополия на время человека принадлежит государству.

— Есть ещё одна особенность: государство пытается включаться в конкурентные темы, — присоединился к дискуссии Сергей Соломин. — Например, сейчас пытаются разработать стандарты качества дополнительного образования, т.е. предложить методики оценки любого курса на федеральном уровне. Но если появляется какая-либо новая технология, тот же язык программирования, которым владеют два человека в стране, или существует уникальный мастер своего дела, то о каких стандартах можно говорить?

Для того чтобы обеспечить развитие качественных образовательных проектов, государство просто должно перестать «помогать». Не надо нам передавать здания и земли, просто нужно отказаться от идеи всё сертифицировать и лицензировать.

Альтернативной точки зрения придерживается Максим Спиридонов.

— В силу своей специфики «Нетология» занимается несколькими сегментами. Сейчас мы зашли в общее среднее образование, создаём собственный экстернат, который надеемся со временем перевести в полноценную онлайн-школу, не дополняющую государственную, а заменяющую её. Реализуем проекты в области профессиональной переподготовки. Государство как проблему мы пока не ощущаем, смотрим на него как на погоду. Она может быть хорошей, плохой, но она есть и никуда не исчезнет. Государство по Конституции РФ обязано давать бесплатное образование и будет это делать. Но есть более серьёзная проблема: подавляющее большинство потребителей не желает развиваться, а родители просто делегируют ответственность за образовательный результат школе, репетиторам, курсам. Поэтому наша позиция — продавать не контент, не онлайн-платформу, а сопровождение, помощь в продвижении к образовательной цели, уточнение образовательной траектории.

Позицию государства представила Инна Каракчиева, ведущий советник аналитического центра при Правительстве РФ.

— Государство, безусловно, обязано перед обществом вводить государственные регуляторы, в частности стандарты. Мы не можем пускать на рынок всех и со всем подряд. Необходимы механизмы первичного отсева некачественных продуктов. Дело не в том, что государственно-частное партнёрство — это плохо или не работает. Просто мы говорим на разных языках. Вроде бы цели одинаковы: качество образовательных услуг. Но встречаться и договариваться не всегда получается. Вы говорите о том, что вводятся стандарты по дополнительному образованию. Но это не так: разрабатывается стандарт педагога дополнительного образования. Получается, что одни говорят о программах, другие — о педагогах, а имеют в виду одно и то же.

Современная нормативно-правовая база позволяет бизнесу активно участвовать в образовательном процессе. Очень многие регуляторы вообще отсутствуют, и существует серый рынок образовательных услуг. Но мы находимся в системе развития, и говорить о том, что всё плохо, не приходится. Если не нужна помощь государства, то никто не обязывает её получать.

— Только одно выражение — «серый рынок образования» — очень точно характеризует позицию государства по отношению к частным образовательным услугам, — отметил А. Морейнис.

мОдЕЛИ пАРТнЁРСТВА

Ни государство, ни предприниматели не могут спрогнозировать, что произойдёт даже через три — пять лет, не говоря уже об отдалённых перспективах. Рынок меняется очень быстро, возникают новые профессии, требуются иные компетенции. Бизнес может оперативнее реагировать на эти изменения, чем государство. Два варианта развития событий представил М. Спиридонов.

— Первая модель: государство берёт всё на себя: сертифицирует, разрабатывает системы управления образованием, форсайты, нанимает хороших специалистов. Но тогда оно должно тратить на это большие деньги. Такую вертикальную конструкцию я не считаю невозможной. Но есть и другая модель, рыночная, при которой государство остаётся только в тех нишах, где это необходимо, а остальное отдаёт рынку, который сам себя регулирует: появляются рейтинги и другие механизмы, где не нужны контроль и надзор.

Хочется верить, что государство осознает свою роль в новой образовательной реальности, перестанет заниматься профанацией, минимизирует её по возможности и предоставит в тех сферах, где нужна максимальная динамика, возможность коммерческому сектору работать по прозрачным, одинаковым для всех правилам.

Ни государство без бизнеса, ни бизнес без государства не смогут ничего построить, считает Е. Бунина. Нужно объединяться всеми возможными способами.

— Мы много взаимодействуем с разными государственными структурами, и общий язык находить можно. Когда мы начинали 10 лет назад, таких возможностей не было. Мы приходили в вузы и предлагали открыть базовые кафедры, предоставить хороших специалистов. Нам говорили: давайте свои деньги и мы научим студентов тому, что сами знаем. Уже пять лет назад такого не было и речь шла о качественном содержании образования.

Когда открывали «Яндекс. Лицей», то выбирали те территории, где власти приветствовали наши проекты, и только с ними взаимодействовали. В результате другие регионы тоже заинтересовались, и сейчас к нам стоит очередь. То есть такими небольшими шагами тоже можно двигаться вперёд и менять систему изнутри, объединив усилия. Поэтому я настроена оптимистично и в перспективе 10 лет вижу существенные изменения.

По мнению С. Соломина, у негосударственных образовательных проектов всё не так плохо.

— Британская школа дизайна, Московская архитектурная школа и другие известные проекты работают эффективно и стандартов от государства стараются не получать. Но было бы лучше, если бы государство понимало, что и зачем мы делаем, а мы через понимание того, чего хочет государство, могли находить ниши для инвестиций.

Опубликовано в номере июнь 2017