В преддверии Московского международного салона образования в Институте медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» состоялся круглый стол «Профессии будущего». Лучшие российские эксперты по оценке рынка труда, форсайтам, рекрутингу и инновационному обучению обсудили вопросы профориентации и прогнозирования занятости.

Как отметила руководитель HR-агентства Pruffi Алёна Владимирская, особых разночтений в прогнозировании профессий, востребованных в ближайшем будущем, нет. И Агентство стратегических инициатив, и Google одинаково определяют вектор развития рынка труда — это ИТ, «умная» инженерия. Другое дело, что образовательные учреждения сложно к нему адаптируются.

— Наше фундаментальное образование ценится во всём мире, но вузы за отдельными исключениями в профессии будущего не инвестируют. Кроме того, и большинство родителей программируют детей на профессии прошлого: иди бухгалтером, юристом, маркетологом — это верный кусок хлеба… Отсутствие профориентации как государственной функции привело к тому, что родители обрекают молодёжь на безработицу через 10–15 лет, — считает эксперт.

Мнение коллеги прокомментировал директор Департамента исследований и образования Mail.Ru Group Дмитрий Волошин:

— Вузы не умеют готовить специалистов будущего, потому что у них, с одной стороны, отсутствует чёткое представление о том, какие профессии будут востребованы, а с другой — нет возможностей, потому что в силу специфики ведомственного регулирования вузы — это неповоротливые, маломобильные структуры, от которых бессмысленно ждать оперативных инноваций. Считаю, что имеет смысл говорить о том, каким образом должны измениться система высшего образования и непосредственно процесс обучения, уже, может быть, не связанный с вузами как таковыми.

Не меньшая проблема заключается и в том, что бизнес не способен предъявлять осознанный, выраженный в цифрах запрос на специалистов будущего, считает руководитель проекта «Атлас новых профессий» Дмитрий Судаков.

— В России 99% компаний не могут сказать, какие и в каком количестве специалисты будут нужны через пять, а уж тем более через 10 лет. Если в советское время государство определяло, сколько нужно будет инженеров, рабочих и т.д., то сегодня ситуация изменилась: государство не в состоянии предъявлять такой спрос, компании эту нишу не заняли, а вузы продолжают работать в старой логике.

Дмитрий Волошин придерживается другого мнения: формулирование требований к специалистам на 50 лет вперёд — это не задача бизнеса; он, как правило, не имеет достаточного количества свободных средств на проведение исследований подобного рода. Кроме того, вузы, по крайней мере в западной парадигме, должны сами формировать профиль будущего и заниматься обучением таких специалистов, т.е. предугадывать потребности бизнеса. А заместитель директора Форсайт-центра ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Александр Чулок считает, что вузы вынуждены будут привлекать компании, чтобы совместно определять необходимый уровень компетенций специалистов и затем разрабатывать соответствующие образовательные программы.

Здесь можно использовать как минимум два подхода. В России развивается экстраполяционный подход: мы изучаем тренды и оцениваем, как они влияют на то, что происходит с образованием. Однако следует также понимать, какими будут рынки, чем будет определяться маржинальность компаний, какой будет структура добавленной стоимости. А это совершенно другие методы: моделирование, большие данные, отраслевые модели и т.д. Прогнозы должны быть научно обоснованы.

— Нам не хватает культуры и практики прогнозирования форсайтов, но она постепенно выстраивается. Напомню, что в 2014 г. принят Федеральный закон № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации». Он формирует институциональные рамки, которые позволяют развивать разговор о будущем. Многие министерства сейчас формируют собственные отраслевые системы. Это практика, которую развитые страны внедряют в течение десятилетий, — добавил эксперт.

Мы живём в быстро меняющемся мире, многие профессии уходят в прошлое уже сегодня, другие мгновенно появляются. По данным исследования PricewaterhouseCoopers, 53% активного работающего населения в Америке, Индии, Китае и других странах считают, что информационные технологии и технологические изменения существенно повлияют на рынок труда в течение 5–10 лет. Так же полагают 52% россиян. О том, что на рынок труда окажут влияние глобальные экономические изменения, думают 46% наших соотечественников.

— С одной стороны, мы продолжаем верить в космос, в медицину, в рабочие профессии. С другой —14% опрошенных считают, что перспективные сферы — это ИT и инженерия, — обозначил тренды руководитель направления исследований Superjob Павел Лебедев. — Тем не менее основная задача сегодня не в том, чтобы назвать профессии будущего, а в том, чтобы, понимая эти горизонты, работать с людьми, которые теряют работу, рассказывать им о профориентации взрослых, о том, как можно расширить свои компетенции. А с молодёжью нужно работать на уровне понимания того, что профессия и карьерная траектория будут меняться.

Молодые специалисты пострадали от кризиса больше других, сообщил главный редактор портала «Работа.ру» Андрей Елисеев. Доля вакансий для людей, начинающих карьеру и не имеющих опыта работы, сократилась с 17 до 12%. Основная доля предложений — в сфере торговли. А если говорить о локомотивах развития, в первую очередь об ИT, то там зарплата растёт на 10–15% в год, но доходы начинающих, наоборот, сокращаются примерно на 10%. Довольно тревожная ситуация по таким направлениям, как тестирование, администрирование сайтов, веб-дизайн.

— Стабильная ситуация на рынке — когда на одну вакансию в месяц приходятся примерно полтора — три резюме. Сегодня на одну вакансию претендуют в среднем пять-шесть соискателей. Но если мы говорим об инженерной сфере, то здесь на одно место 12 претендентов, юристов — примерно 13, а менеджеров по туризму — более 20. Практически обрушилась медийная сфера, т.е. СМИ, реклама, PR. Кризис в сфере печатных СМИ привёл к тому, что сейчас журналисты переквалифицировались в копирайтеров, которые конструируют тексты в формате Google и «Яндекса», — прокомментировал А. Елисеев.

Какой же запрос на профессии у государства? Как профильное ведомство реформирует образование в связи с потребностями страны в новых кадрах? К дискуссии подключился заместитель министра образования и науки РФ Вениамин Каганов.

— Цели человека и государства в отношении образования часто не совпадают. Примеров множество, в частности пресловутое желание родителей видеть своих детей юристами и экономистами. Государство так или иначе вмешивается, сокращая контрольные цифры приёма, но, с другой стороны, каждый сам выбирает свою жизнь, свою судьбу. Соблюсти этот баланс непросто. На мой взгляд, это можно сделать достаточно успешно только в той ситуации, когда, с одной стороны, существуют образовательные стандарты, а с другой — есть определённая свобода в построении программ образования, личных траекторий и т.п.

Всё это происходит на фоне очень быстро меняющихся информационных возможностей, семейных ценностей, образовательных технологий. Постоянно идёт поиск форм, содержания, подходов, которые позволяли бы не только не отставать от наших коллег из других стран, но и опережать их. Например, сегодня развивается новая инициатива, связанная с детскими технопарками. Принимая такие решения, мы имеем в виду, что школа даёт базу, а дополнительное образование позволяет получить компетенции, необходимые для жизни в современном мире. Это не значит, что школа не должна реагировать на вызовы времени, но здесь решения принимаются не так быстро, как в дополнительном образовании, которое должно обновляться постоянно. Это возможно только в том случае, если обеспечено государственно-частное партнёрство организаций и людей, являющихся носителями знаний. Одна из приоритетных задач в сфере дополнительного образования — существенно, в разы, увеличить количество людей, которые разрабатывают и реализуют качественные программы в области естественнонаучного цикла и научно-технического творчества.

В моём понимании, необходимо создать такие условия, чтобы школа, а потом колледж, вуз и общество могли воспитать человека, который не растерялся бы в любой ситуации. Это значит, что он должен быть готов поменять свою профессиональную ориентацию, и не один раз, обладать коммуникативными навыками и т.д. Кстати, институт волонтёрства позволяет будущему специалисту получить колоссальный набор компетенций, в том числе связанных с развитием характера, отношением к миру. Хороший инженер может получиться и без этого, но полезный — вряд ли, — сказал в завершение замминистра.

Обсуждение возможностей альтернативных моделей образования продолжили другие эксперты.

По словам руководителя службы мониторинга инновационной инфраструктуры ОАО «РВК» Алексея Гусева, если раньше за весь период экономической активности человека проходили один-два цикла технологических обновлений, то сейчас человек не успевает окончить вуз, как начинается новый цикл. Государство принимает образовательные стандарты, а уже через пять лет они устаревают. В связи с этим, считает эксперт, имеет смысл вкладываться в короткие форматы, такие как, например, у института «Стрелка». Большой вопрос — нужно ли это государству, но бизнес должен поддерживать такие модели. Залог эффективности такого образования — отсутствие регулирования любыми стандартами. Это будет рыночная, гибкая, адаптируемая к потребностям работодателя структура, уверен эксперт.

Формат «Стрелки» востребован, подтверждает исполнительный директор института Ольга Полищук. Но у многих наблюдаются серьёзные проблемы с мотивацией, с желанием развиваться в других сферах.

— Часто возникает ощущение, что человек «заморозился» в своей монофункции. Мы постоянно говорим о том, что требуются инженеры, ИТ-специалисты, а правоведы и экономисты не нужны. В то же время востребованы ИT-юристы, но их на рынке сейчас нет. Это уже не моноспециалисты в области права, а профессионалы широкого профиля.

В школе «Вектор», которая открылась в прошлом году, мы не рассказываем о том, как делать бизнес, — таких проектов много. Наша главная задача — постараться сформировать новый образ мышления, при котором не так важно знать, как устроено предпринимательство, но который позволяет позиционировать себя как активного человека, способного проявить инициативу и, собственно, найти дело своей жизни.

Междисциплинарность, свойственная альтернативным образовательным моделям, обеспечивает мутацию, взаимопроникновение монопрофессий. В «Стрелке» реализуется проектноориентированный подход, при котором обучающиеся не столько слушают лекции, сколько выполняют упражнения, приближенные к максимальному спросу, техническим заданиям реальных клиентов. Этот подход стал основой магистерской программы Advanced Urban Design, которую «Стрелка» запускает совместно с Высшей школой экономики. Это уникальный пример того, как большой государственный вуз, один из лучших в России, берёт на борт экспериментальную программу.

Междисциплинарность, по словам эксперта, важна и в ИТ-сфере. Да, эти специалисты востребованы, но очень часто выбор молодых людей не вполне осознанный. Мало кто задаёт себе вопросы: зачем учиться на программиста, какой из существующих 250 языков выбрать, какие дополнительные навыки придётся освоить? Современный программист должен уметь разрабатывать дизайн-проекты, иметь предпринимательские компетенции. Главный вопрос сегодня — это создание условий для синергии и в вузе, и даже в школе, чтобы у выпускников не было ощущения, что они получили «волшебную пилюлю», которая решит все их проблемы. Этот принцип осознанности и междисциплинарности «Стрелка» пропагандирует во всех своих программах.

К возможностям научных прогнозов вернулся Алексей Серебряков, президент Центра тестирования и развития «Гуманитарные технологии», научный сотрудник МГУ имени М.В. Ломоносова.

— Мы 20 лет занимаемся прогнозированием успешности будущих профессионалов, для чего изучаем и детей, и родителей, и работодателей. И должен вам сказать, что прогнозирование в среднесрочной и долгосрочной перспективе действительно дело неблагодарное. Изучая эту проблематику, мы наблюдаем существенный разрыв между форсайтами и тем, как видят будущее дети и их родители. Мы сделали для себя вывод: если не знаем, к чему готовить, то надо учить неким универсальным компетенциям; готовить администраторов, аналитиков, предпринимателей. Мы начинаем эту работу с самого раннего возраста и видим, что первичные навыки нужно закладывать уже на уровне младшей школы, иначе будет поздно. Сотрудничаем с проектом «Мастерславль», российским аналогом «Кидзании». Мы считаем, что это очень полезные и интересные проекты: ребята, погружаясь, пробуя себя в различных направлениях, приобретают новый интересный опыт. Только это не должно оставаться в рамках шоу.

С коллегой не согласился Алексей Гусев:

— Думаю, что прогнозирование необходимо хотя бы с точки зрения просвещения. В этом смысле важно не то, что именно мы прогнозируем, а то, как это изменит точку зрения на возможное будущее. И неплохо, если движение будет не односторонним, а к прогнозам подключатся родительское, учительское сообщества.

Позицию А. Гусева поддержал Дмитрий Судаков:

— Если говорить о методе, которым мы пользовались, создавая атлас будущих профессий, то это не столько прогнозирование, сколько проектирование будущего. Здесь говорили: прогнозировать будущее бесполезно, потому что всё очень быстро меняется. Так вот, оно меняется не само, это прерогатива людей, которые делают ставки на определённые технологии. Конечно, они могут «прогореть», как DVD- и CD-технологии, которыми уже никто не пользуется. Но это не значит, что они не двигали нас в будущее. А когда мы говорим, что нужен только универсальный набор компетенций, это значит, что будущего мы не формируем.

Такой прогноз называется «форсайт», пояснил Александр Чулок. Форсайты интегрированы в систему принятия решений, и не важно, бизнес это или образование. Безусловно, они должны опираться на широкий круг методов — не только экспертных, но и исследовательских. Классические форсайты направлены на формирование будущего, это не попытка его угадать, что практически нереально.

С точки зрения эксперта, есть как минимум три компетенции, которые позволят нам быть конкурентоспособными в будущем. Первая — это системность мышления, которая требует охвата всех трендов, рынков. Другими словами, это умение видеть лес за деревьями. Вторая — это умение решать проблему целиком, под ключ. И третья — готовность к изменениям, адаптивность. Эти три навыка составляют основу классического форсайта.

Дискуссию завершила Алёна Владимирская.

— Исследования HeadHunter показывают, что люди становятся успешными к 35–40 годам, обладая тремя основными компетенциями: полная ответственность за свою жизнь и, как следствие, самостоятельность, абсолютная адаптивность и экспертность. Даже если сфера по какой-то причине рушится (как сегодня банки), успешными остаются те, кто хорошо её знает, принимает ответственные решения и при этом максимально гибок и мобилен.

Фотографии предоставило PR-агентство «Правила общения».

Опубликовано в номере май 2016