В октябре в Москве под девизом «Данные, которые трансформируют мир» прошла V Глобальная конференция по технологиям в образовании еdCrunch2018. Более 300 российских и зарубежных экспертов обсудили вопросы модернизации системы образования с помощью блокчейна, Big Data и искусственного интеллекта.

Организаторами конференции выступили НИТУ «МИСиС» и Университет НТИ «20.35» при поддержке Министерства науки и высшего образования РФ. На состоявшейся в рамках мероприятия пресс-конференции лидеры онлайн-обучения обсудили вопросы внедрения инноваций в высшей школе.

ОРГАНИЗАЦИОННО-ПРАВОВОЙ ЛАНДШАФТ

По поводу цифровизации образования в профессиональном сообществе ведётся немало споров. Какова позиция государственных органов в этой сфере? Ситуацию прокомментировала заместитель министра науки и высшего образования РФ Марина БОРОВСКАЯ.

— Мы не можем оставаться в стороне от этих процессов, тем более что основные идеи поддержало профессорско-преподавательское сообщество, а во главе перемен стоят учёные. Сегодня, когда появляется много оцифрованных данных, ресурсов с разным уровнем доступности, возникает вопрос, как включить их в реализацию основных образовательных программ. В конкурентную борьбу за рынок образования вовлечено немало технологических компаний, и важно понять, насколько профессиональное сообщество принимает эти ресурсы и технологии.

Нормативно-правовые документы Российской Федерации предоставляют все условия и возможности, чтобы такие площадки становились для преподавателей поставщиками в формировании их курсов, а молодые люди, поступающие на обучение, могли выстраивать индивидуальные образовательные траектории. Если студент пришёл учиться на инженера-исследователя, то он вправе взять больше курсов предпринимательства, права или экономики, поскольку после вуза нацелен пойти в частный бизнес. И даже если, поступив на инженера, он надеется стать искусствоведом и изучать предметы с помощью спектроскопии, то такая возможность также имеется, поскольку стандарт устроен по кредитно-модульной системе.

Другой вопрос, сколько студентов реально этим интересуется. Как правило, за индивидуальными формами обучения в университете обращаются 7–8% обучающихся, и в основном по личным причинам: работа сменная или маленький ребёнок. Безусловно, индивидуальная траектория — это возможность, и рассматривать её следует именно так, а не как объективную необходимость. Существует такой инструмент, как портфолио. По сути, это профессиональный след молодого человека, учитывающий все его достижения. Но смысл не в том, что он сложит в некую базу лучшие свои проекты, а в том, чтобы было видно, как растёт его качество как специалиста. От педагогов это потребует иного уровня организации деятельности, поскольку они становятся ближе к студентам. И этот формат фиксации достижений, изменения навыков и компетенций профессиональное сообщество должно принять. В данном случае важно не сохранить рабочие места любой ценой, а быстро включить инновации в образовательный процесс. Задача профильного ведомства — объяснить профессиональному сообществу, что если преподаватели не перейдут на новые технологии и подходы по сопровождению образовательного процесса, то их заменят компании-партнёры, которые создают онлайн-курсы, платформы и сервисы.

Недавно Министр науки и высшего образования РФ анонсировал создание программы развития высшего образования. В соответствии с Концепцией научно-технологического развития Российской Федерации до 2035 года нам важно ориентировать молодых людей на следующий шаг их развития — в науку и технологии. В связи с этим все федеральные проекты, находящиеся внутри национальных проектов и связанные с совершенствованием науки и развития высшей школы, собраны в единую госпрограмму. Самое важное здесь то, что средства, которые университеты получают в качестве государственного задания, попадают на конкурентное поле и финансирование будет зависеть от того, насколько они сконцентрированы на результате. Мы вступили в эпоху реальной конкуренции за госзадание вузам. В этой борьбе участвует не только ректор, но и весь научно-педагогический коллектив, где каждый понимает свой вклад в развитие бренда, в поддержку направлений подготовки, в успешность трудоустройства выпускников.

ВЕРНУТЬ ВУЗУ ЕГО РОЛЬ

Как отметил ректор НИУ ВШЭ Ярослав КУЗЬМИНОВ, сейчас система высшего образования переживает взрывообразный рост. Не так давно в мире было 150 млн студентов, сейчас уже 200 млн, а через 10 лет их станет около 400 млн. Традиционные университеты рассчитаны на число обучающихся, примерно в 10 раз меньшее.

В концепции гумбольдтовского университета профессор читает один курс по результатам своих исследований, которые ведёт непрерывно. Но за последние 20 лет экспоненциальный рост числа студентов привёл к открытию массовых вузов, где 2/3 курсов не обеспечены собственными исследованиями, к формированию композитных университетов, которые ведут обучение только по чужим учебникам.

— Такие вузы, в общем-то, не отличаются от общеобразовательной школы по сервисам, и это очень опасно, потому что университет призван формировать инноваторов и люди приходят в систему высшей школы, для того чтобы перейти в другую категорию работников, приобрести более высокий социальный статус. Опросы населения показывают, что такое представление воспроизводится, когда люди выбирают университет, а не колледж. Но университеты в последнее время не могут удовлетворить эту потребность, и возникает кризис.

В подавляющем большинстве российских вузов преподаватель читает два-три, а иногда и четыре курса одновременно. Совершенно очевидно, что он не в состоянии даже знакомиться с современной литературой по всем этим предметам, не говоря об исследованиях. Изменить ситуацию позволит ускоренное внедрение системы онлайн-курсов. И механизмы здесь возможны не только добровольные, поскольку в таком случае процесс затянется. Сейчас стоит вопрос об обновлении системы государственной аккредитации. Строго говоря, она должна стать оценкой того, есть у вуза собственные ресурсы для реализации оригинальных курсов или ему имеет смысл выйти на рынок онлайн-курсов, которые читают профессора, ведущие исследования в этой области, а самому ограничиться их комментированием, ведением семинаров и организацией итоговой аттестации. Тем самым мы существенно повысим качество высшего образования. Система онлайн-курсов как самый простой элемент цифровой перестройки высшего образования помогает вернуть университету его предназначение.

Тему продолжила ректор НИТУ «МИСиС» Алевтина ЧЕРНИКОВА.

— Мы живём в быстроменяющемся мире, и на наших глазах уходят привычные профессии и возникают новые. Сегодня невозможно один раз получить качественное образование и затем всю жизнь конвертировать его в опыт. Поэтому ведущие вузы стимулируют индивидуальные образовательные траектории и внедряют смешанные формы обучения, где наряду с традиционными методами применяются новые цифровые инструменты, в том числе и онлайн-курсы. НИТУ «МИСиС» стал одним из основателей Национальной платформы «Открытое образование», на которой ведущие университеты представили авторские онлайн-курсы. В какой-то момент курсов стало достаточно много, и министерство решило, что необходимо упорядочить эту деятельность, запустив ресурс одного окна «Современная цифровая образовательная среда» (СЦОС, подробнее в «УК», март 2018 г. — Примеч. ред.). МИСиС также является активным участником этого проекта. Конференция edCrunch пять лет назад создавалась как площадка, где планировалось искать новые решения для реализации образовательных траекторий каждого человека. Сегодня конференция вышла за этот формат, и в октябре МИСиС запустил проект образовательных центров edCrunch University, в рамках которого коллеги будут искать ответы на сложные вызовы времени.

Сейчас на платформе «Открытое образование» более 700 тыс. пользователей и 14 вузов, разрабатывающих онлайн-курсы. Но если говорить об их внедрении при реализации основных образовательных программ, то существуют сложности, связанные с аккредитацией. Пока не совсем понятно, как эксперты Рособрнадзора отнесутся к тому, что в программах вузов присутствуют чужие МООС. Это один из факторов, которые тормозят внедрение онлайн-курсов.

По мнению М. Боровской, вопрос готовности принять курсы друг друга следует адресовать самому профессиональному сообществу. Если в каком-то вузе профессор читает курс инновационной экономики, то он должен понимать, что ему важно иметь партнёрство с НИУ ВШЭ и он может заключить соглашение по сетевой программе или принять курсы конкретного лектора, чтобы использовать их в учебно-методическом обеспечении своего предмета. Такая возможность предложена кредитно-модульной системой и прописана на всех уровнях образования. Вопрос заключается в том, что возникает необходимость замещения онлайн-курсом преподавателя, чья роль сводится к тому, чтобы принять итоговую аттестацию. Это тема занятости, нормирования и соотношения трудовых параметров эффективных контрактов. Такие взаимоотношения нуждаются в особом регулировании.

ИННОВАЦИОННЫЕ СЕРВИСЫ

По мнению директора по онлайн-обучению НИУ ВШЭ Евгении КУЛИК, ресурс одного окна будет интересен и преподавателям, и студентам, когда в нём появятся сервисы, помогающие качественно сопровождать MOOC; это должен быть не просто каталог курсов, но и набор удобных инструментов для повышения их эффективности.

В рамках проекта СЦОС НИУ ВШЭ разработал сервис психометрической аналитики, главная цель которого — повышение эффективности онлайн-курсов. Как пояснила эксперт, при работе студента на платформе онлайн-обучения остаётся цифровой след, т.е. данные о выполненных им действиях. Когда онлайн-студентов становится достаточно много, математические модели позволяют оценивать эти данные, выявлять паттерны поведения, существующие закономерности. Преподаватель загружает на платформу блок курса, и сервис психометрики автоматически формирует отчёт, содержащий четыре основных раздела: анализ трудности контента, анализ взаимодействия с ним студента, анализ качества оценочных средств и анализ приращения компетенции студента, изучающего курс. Сервис был апробирован на 270 курсах 10 ведущих вузов, в том числе МИСиС, ИТМО, Томского государственного университета, НИУ ВШЭ и др.

Начальник Департамента открытого образования ИТМО Андрей ЛЯМИН рассказал о том, как к процессу обновления высшего образования привлекают работодателей.

В проекте СЦОС представителям компаний предлагается размещать объявления о вакансиях и искать нужных кандидатов, причём языком для выражения этих желаний работодателей являются результаты обучения, которые описывают онлайн-курсы. Если студент изучил некоторые курсы, у него складывается уже упомянутый цифровой след. Работодатель изучает состав курсов, представленных в СЦОС, и на основе этого формирует свои пожелания. Кроме того, он может выступить разработчиком собственных курсов и опубликовать их в СЦОС или профинансировать разработку новых. Фактически это становится материализацией требований компании к потенциальным работникам. Работодатель знает, чему учить: корпоративное обучение формирует навыки в реальной ситуации производства и его можно перевести в онлайн-формат. Кроме того, в ряде случаев стейкхолдером может являться и университет. Ведь, набирая студентов в магистратуру, университет ищет подходящих кандидатов среди бакалавров.

ВОПРОСЫ ЭФФЕКТИВНОСТИ

Многие новшества в образовании подаются под соусом «Это лучше, чем было». Но есть ли глубокие исследования, которые бы подтвердили, что онлайн-курсы дают более качественные знания, чем классические лекционные и семинарские занятия?

По мнению Я. Кузьминова, онлайн-курсы не замещают семинаров, экзаменов и коллоквиумов. Дистанционное обучение должно занять ключевое место в заочном образовании. Очевидно, что, если человек заочно будет связан с ведущим профессором при жёсткой системе контроля, обучение станет на порядок эффективнее. В то же время исследование, проведённое НИУ ВШЭ на базе 10 региональных университетов, показало, что никаких существенных различий в освоении материала при очном, смешанном и онлайн-обучении нет (Подробнее см. в «УК», апрель 2018 г. — Примеч. ред.).

— Другое дело, что в качестве экспериментальных площадок были выбраны вузы среднего уровня. Думаю, что если бы это были «Вышка» и МИСиС, то офлайновая система показала бы более высокий результат, чем онлайновая, потому что здесь преподают ведущие профессора. А если бы исследовали слабые вузы, то онлайновые результаты были бы выше офлайновых по той же самой причине — отсутствия преподавателей соответствующего уровня.

А. Черникова добавила, что цифровизация и внедрение онлайн-курсов в образовательную систему университета — не самоцель, а инструмент.

— Занятие гораздо эффективнее проходит в режиме диалога, когда студенты могут задать вопросы, ознакомившись заранее с материалом, и тогда лектор превращается в тьютора, способного помочь в выстраивании индивидуальной траектории. Кроме того, смешанное образование — это повышение качества обучения при его доступности, и не только географической, но и для людей с ограниченными физическими возможностями. Чтобы получить знания, уже не обязательно приезжать в университет. Мы сейчас, конечно, ещё в начале пути, но стараемся быть на постоянной связи со студентами, чтобы обучение каждого из них было максимально эффективным.

М. Боровская подчеркнула, что система образования устроена по модели спроса и предложения. У молодых людей разные технологии запоминания и воспроизведения информации. Одни становятся более эффективными в коллективе, а другие готовы к индивидуальной работе. Поэтому использование онлайн-курсов в образовательных программах позволяет расширить линейку модернизации обучения и, самое главное, поддержать сетевые программы, обеспечить доступ вузов к единым ресурсным базам.

ВУЗ КАК ФОРСАЙТ-ПЛОЩАДКА

Как вузы намерены готовить выпускников к освоению профессий, которых ещё нет? Обсуждают ли эту проблему с государством и индустриальными партнёрами?

Я. Кузьминов считает, что изобретать новые профессии не нужно: они появятся сами. По мнению эксперта, университет в меньшей степени сейчас должен готовить к конкретным видам деятельности. Его задача — формировать людей, которые будут высокоадаптивными и смогут быстро осваивать новые профессии.

— Сейчас во всех образовательных программах «Вышки» читают курсы Data Science. Оказалось, что это очень нетривиальная задача — ввести такое направление у гуманитариев и юристов. Поэтому вместо единого базового курса мы планируем выстраивать линейку, а затем приступим к формированию блока курсов по использованию искусственного интеллекта и других технологий, которые позволяют выходить на новые рынки труда.

Кроме того, мы построили систему майнеров. Это больше, чем курс по выбору, — связка минимум из четырёх курсов. Например, юрист может выбрать майнер по психологии и математике и не просто ознакомиться с этими предметами, но получить достаточно глубокие знания. Это как бы младшая, дополнительная, специализация. Очень интересно, что, как правило, выбор майнеров далёк от основной специальности. Люди хотят доформировать себя в какой-то альтернативной области. Это не поиск дополнительного рынка труда, а скорее возможность шире смотреть на мир.

На каждом направлении мы запустили как минимум четыре онлайн-курса, в дальнейшем планируется восемь. При этом нужно сказать, что столкнулись с серьёзным сопротивлением некоторых факультетов, прежде всего экономистов. Тем не менее мы решили, что в ближайшие два года выйдем на замещение абсолютно всех лекций онлайн-курсами. То есть каждый профессор «Вышки» запишет курс, а лекционные занятия в классической форме мы отменим, потому что их КПД весьма низок. Очевидно, что современный студент намного быстрее получит знания через систему онлайн-курсов. Надеюсь, профессора не пострадают, ведь их аудитория вырастет с 300 человек до 10 тыс. в среднем по стране.

Начиная с третьего курса мы внедрили минимум один курс в неделю на английском языке. Мы работаем на глобальный рынок, и люди должны не просто сдать иностранный язык, а работать на нём, вести профессиональный диалог. Очевидно, что не все преобразования связаны с цифрой — это скорее программа адаптации к внешнему миру.

— Безусловно, мы должны заглядывать в будущее, но одного нашего кругозора недостаточно, — продолжила А. Черникова. — Как раз для этого мы ежегодно собираем международную конференцию по новым образовательным технологиям, в рамках которой проводим форсайт-сессии, мастер-классы, воркшопы, где ищем ответы на острые вопросы.

Как и «Вышке», в МИСиС есть студенты, желающие получать знания, навыки и компетенции за рамками образовательной программы. В частности, второй год в университете реализуется пилотный проект «Кросскультурный коллайдер», в рамках которого мы работаем с лучшими образовательными учреждениями и бизнес-структурами страны и мира. Сегодня мы не знаем, какая профессия будет востребована через пять лет. Но уверены: для того чтобы человек был конкурентоспособным, ему нужно обладать междисциплинарными компетенциями. Одной из самых важных становится способность к самообучению и самовоспитанию. Опираясь на всё это плюс на интеграцию науки и образования, а также на проектный подход, мы хотим создать в вузе креативную среду, позволяющую максимально раскрыть возможности каждого студента. Самый главный результат обучения — дать человеку ту профессию, которая сможет стать его призванием, делом жизни. Тогда он точно будет успешен.

EDTECH КАК БИЗНЕС

По оценке Анти КОРХОНЕНА, сооснователя и Генерального директора компании XEdu (Финляндия), в сфере образования, если рассматривать её с точки зрения бизнеса, денег в три раза больше, чем во всей ИТ-индустрии. После здравоохранения образование — самый крупный рынок в мире, его ёмкость — 6 трлн евро, притом что объём рынка ИТ — 2 трлн евро. Поэтому образование — хорошая площадка для бизнеса.

Венчурные капиталисты всегда стремятся к росту. Сфера образования увеличивается каждый год на 7,5%. Если говорить об образовательных технологиях, то здесь рост превышает 20% в год. Связано это с тем, что потребность в обучении в мире увеличивается вместе с населением, а преподавателей и учителей не хватает и этот разрыв продолжает расширяться. Цифровая революция, развитие искусственного интеллекта тоже важные факторы, влияющие на положение дел: рабочие места старого образца исчезают, а за то, чтобы стать высокопрофессиональным сотрудником, обостряется конкуренция. Эксперты из консалтинговой компании McKinsey подсчитали, что в следующие 20 лет традиционный бизнес, в частности энергетика и транспорт, благодаря цифровой революции изменится сильнее, чем за последнее столетие. Более половины существующих рабочих мест исчезнет, и в то же время население Земли вырастет на 1 млрд человек. Возникает вопрос: чему и как учить следующее поколение, ведь ему придётся заниматься такими технологиями, которые на сегодняшний день ещё не изобретены, работать с такими продуктами, которых пока не существует. В частности, профессиям будущего относятся тренер по взаимодействию с искусственным интеллектом, специалист по дополненной памяти, разработчики продуктов с элементами искусственного интеллекта.

По мнению эксперта, образование станет цифровым. Школа, университет в будущем — это не физическое здание, а сервис, который станет объединять цифровые и физические элементы, а также включать дополненную реальность. Выиграет тот, кто начнёт рассматривать образование с этой точки зрения.

Пример — онлайн-университет Minerva, стартап, запущенный семь лет назад. Все занятия проходят исключительно в режиме онлайн, а студенты каждый год переезжают жить в новую страну, останавливаясь в арендованном жилье. Зачётов и экзаменов не существует, а процесс обучения ориентирован на получение не диплома, а навыков для освоения профессий, которых ещё не существует. Эта компания переосмыслила само понятие университета, за счёт этого удалось существенно снизить расходы на логистику и сделать образование более гибким и интерактивным.

По оценке ряда аналитиков, из 4 тыс. колледжей и университетов, которые существуют в США, примерно половина в ближайшие 10 лет разорится из-за того, что происходят такие кардинальные изменения, а расходы на содержание зданий и инфраструктуры очень высоки. В Европе образование более тесно связано с государством, и здесь процент потерь будет ниже, но, когда появятся более дешёвые новые университеты, студенты станут выбирать их.

В течение 10 лет суммы, которые инвестиционные компании вкладывали в образовательные проекты, увеличивались на 24% в год. В 2016-м рост составил 25%, а в 2017-м — 35%. Тенденция показательна: например, в Китае за первое полугодие 2018-го в образование вложили свыше 2 млрд долларов.

Сегодня многие образовательные стартапы становятся так называемыми единорогами — компаниями, рыночная стоимость которых превышает 1 млрд долларов. Самый дорогой стартап в области образования — китайская компания UC. До 2015 г. большинство единорогов в области образования возникали в Силиконовой долине, позже они стали появляться и в других странах, не обязательно в тех, где рынок образования большой. EdTech становится глобальным явлением.

Безусловно, образовательные стартапы не появляются из воздуха. Они рождаются в хорошей экосистеме, и Силиконовая долина — показательный тому пример. Именно стартапы определяют будущее образования, уверен эксперт.

Brighteye Ventures, созданная в 2017 г., является ведущим венчурным фондом в Европе, специализирующимся на образовательных технологиях. Она инвестирует исключительно в компании, которые используют технологии, помогающие людям учиться. В её портфель входят: Ornikar — крупнейшая во Франции автошкола, Aula — цифровой кампус для британских университетов, Epic — онлайн-библиотека для детей в более чем 85% начальных школ США, а также студия мобильных игр Lightneer. Инвестиции составляют от 1,5 до 2 млн долларов, их ежегодно получают четыре — шесть стартапов.

Как отметил партнёр Brighteye Ventures Бенуа ВИРЦ, образовательный рынок США оценивается в 1,5 трлн долларов, рост составляет 2% в год. 90% рынка — школы и университеты, а корпоративное и личное профессиональное образование очень небольшие ниши. Освоение edTech в США началось в корпоративном секторе, где раньше всего появились компьютеры и Интернет, и в этот сегмент ушла примерно половина венчурных инвестиций. Примерно 50% времени в обучении теперь занимают новые технологии. За последние три года объём средств, затрачиваемых на обучение сотрудника, увеличился на 30%: с 700 долларов до 1 тыс. В американских школах и вузах основная модель внедрения инноваций — бесплатный тестовый доступ к продуктам. Решение о закупке сервисов в полном объёме принимается региональными органами управления образованием.

В Европе уровень проникновения Интернета достаточно низкий, за исключением стран Бенилюкса и Великобритании. Расходы на образование в Старом Свете в целом ниже, чем в США, и запустить бизнес в этой сфере труднее. По оценке эксперта, рынок образовательных технологий Европы вырос с 2014 г. в три раза и сейчас составляет 500 млрд евро.

Технологические компании, в которые вкладывается фонд, делятся на два типа. Первые помогают традиционным школам и университетам. Преподавателям сложно самостоятельно освоить новые технологии, поэтому в университетах создаются учебные центры, программа обучения занимает от полутора месяцев до полугода. Вторые участвуют в создании образовательных учреждений нового типа, их монетизация выстраивается по принципу роялти, которые новые учебные заведения выплачивают акселератору.

Эксперт считает, что в ближайшее время в образовании будут востребованы современные технологии: блокчейн, виртуальная реальность, искусственный интеллект. В то же время можно заработать и на том, что было освоено ещё пять лет назад, в частности на веб 2.0. Пример — автошкола Ornikar, ставшая самой крупной во Франции только потому, что перешла на работу в Интернете. Необходимо изучать последние исследования в области образования и применять их на практике, полагает Б. Вирц.

Опубликовано в номере декабрь 2018